— Таких жалоб не было.
— Ладно, иди. Дождемся Мирна.
Попробовать поймать его на живца? Как ты себе это представляешь, Морено? Воображение тут же нарисовало черный ночной лес и рыдающую от страха юную поселянку, привязанную к дереву. Лучников за стволами. В кустах — Влара и Мирна с топорами и с дубьем, и меня самого с мечом наизготовку в тех же кустах… Бред.
Я расстегнул пояс, бросил его на пол. Стянул кольчугу и бросил ее поверх пояса. Посмотрел с отвращением на железо — надо бы заняться им. Стеганый подкольчужник вонял потом. Я содрал его и тоже бросил на пол. Сел на кровать, морщась. Все не так. Все я не так делаю.
В дверь поскреблись.
— Войдите.
Вошла Райена, кухарка. Косы ее были подобраны и уложены с помощью гребня высоко на затылке. В руках — стопка чистого белья.
— Дикени, — сказала она, — У меня есть горячая вода. Как насчет того чтобы сполоснуться?
— Ох, Раюшка. Это то что надо. Вели нести сюда.
Райена выглянула в коридор и крикнула слугам, чтоб несли бадью. Сама подошла и присела передо мной на корточки.
— Дикени, ты какой-то заморенный, — она ухватила меня за ногу и стащила пыльный сапог, — Мне не нравится как ты выглядишь, — она стащила второй сапог.
— Он опережает меня, — пожаловался я. — Послушай, ты знаешь все северные сказки. Что за тварь такая этот упырь, можешь сказать?
— Упырь — это вставший мертвец, — Раюшка отнесла сапоги к двери, вернулась, и, склонившись надо мной, принялась расшнуровывать рубаху, — Это ночная тварь, боящаяся света и огня, серебра и железа, чеснока и осины. Подними руки. Оу, ну и дух от тебя.
— Этот света не боится. Да и серебра тоже. Я сам видел.
— Значит, он не упырь.
— Влар думал, он прилетел с Кадакара. Но потом сказал что нет, не с Кадакара. У этой твари нет крыльев, зато у нее есть конь, черный как ночь. И она, то есть он, немного похож на северянина, но это не человек.
Вошли слуги с бадьей и ведрами. От ведер валил пар. Кухарка попыталась стянуть с меня штаны.
— Раюшка, да бог с тобой, я же не маленький. Может, еще грудью меня покормишь?
Она улыбнулась и щелкнула меня по носу:
— Попробуем.
Горячая вода — великое благо. Райена выставила слуг, засучила рукава и взялась тереть мне спину. У Раюшки руки крепкие, мозолистые, но прикосновения такие нежные, что хочется закрыть глаза и ни о чем не думать.
Райена уверяет, что отец ее был настоящим северным бардом, и, сдается мне, это истинная правда. Во всяком случае, речь у нашей неграмотной кухарки стройная и ладная, и все сказки на свете Раюшке известны. Энери любил с ней беседовать. Говорил, у нее врожденное чувство языка.
Ей уже за сорок, но она все еще хороша. Найльская кровь сделала ее высокой и статной, подарила ей темные как обсидиан глаза и выразительное лицо, которое недруг назвал бы лошадиным, а я назову удлиненным. Раюшка молилась Единому, но и северных богов не забывала. Двое ее сыновей от разных отцов тоже были темноглазыми.
— Боги севера — это боги моря и льдов, — начала рассказывать она голосом ровным и чуть глуховатым, — Называли они себя морским народом. Некогда морской народ вывел найлов-северян из темных холодных глубин на пустой скалистый берег и обустроил этот берег так, чтобы люди могли жить на нем. Сами же боги тогда обитали на прекрасном острове называемом Стеклянным. Говорят, что остров тот целиком был выточен из хрусталя, а иные говорят — из нетающего морского льда. Остров был волшебным — он находился сразу и в Серединной Земле, и в Сумерках, и за чертой Полуночи. И случилось так, что за Стеклянный остров началась война, война между морским народом и народом альфар. В войне той погибли многие из морского народа, погибли многие альфары, но ни те, ни другие не желали отступить, не могли и победить. И тогда Королева Сумерек призвала в свои ряды смертных, тех, кто называли своим богом Белого Бога, Бога Единого.
— Что-то я такое слышал… — я встряхнул головой, чтобы не заснуть. Брызги полетели во все стороны. — Такие рассказы ходят на севере о пришествии альдов?
— Да, Дикени, и знаешь, я склонна им верить. Королева Сумерек призвала Лавена-Странника и его дружину, а за то, что те помогли ей победить морской народ, даровала им новые земли. Земли, что принадлежали раньше найлам и другим племенам. Земли, которые теперь называются Даром.
— А при чем тут упырь? — спросил я.
— Ну… — она взяла кувшин и, положив мне ладонь на затылок, заставила наклониться, — Можешь верить, можешь принять за сказку, но я считаю, что тот, кого ты называешь упырем, пришел сюда за нашим Анном. То есть, за Энери.