Парень зло прищурился и сдернул платок. Ну, что вы говорите, погорелец из Вызимок! Сам небось эти Вызимки и пожег.
— Шушера, — я сплюнул. — Приличному человеку клеймо на лоб не поставят.
— Клеймо — не грязь, — прошипел рябой сквозь зубы, — Вляпавшись, водой не смоешь.
— Вот этот герой за тебя поручился, — я ткнул пальцем в Рохара, — Он за тебя против закона пошел, ты ему ноги целовать должен. Надевай косынку. Я ничего не видел.
Рябой опустил глаза и взялся заматывать голову.
— Все свободны, — сказал я, — Рохар, на рассвете выезжаем. Спокойной ночи.
Пошел к двери, толпа расступилась, пропуская меня. Люди загудели, заговорили разом, обсуждая происшествие. Рохар громко выговаривал что-то своей банде. Во дворе меня догнала Раюшка.
— Ты цел?
— Цел.
— Я так перепугалась… Дик, они могли тебя убить. Кинулись бы всей кучей…
— Райена, иди спать. Я устал.
— Я могла бы…
— Иди спать. Разбуди меня пораньше.
— Спокойной ночи, Дикени.
— Спокойной ночи.
Но заснуть мне не удалось. Я почистил меч, починил пряжку. Еще раз пересмотрел снаряжение. У гамбизона подмышкой разошелся шов, я залатал его, заодно подшил размахрившееся рукава. Ночь текла своим чередом, по небу двигались созвездия. Я поменял свечу.
Огонек мерцал, отражаясь в колонне клепсидры, очерчивал рыжими бликами маленьких ангелов по обеим ее сторонам. Тот, который плакал, перестал лить слезы. Тот, который катался вверх-вниз — замер на середине пути, сжимая указку словно меч. Никому не нужный механизм снова сломался. Или в нем кончилась вода, или отлетело какое-нибудь колесико… с ним только Анн умел управляться.
Энери.
Я потер ладонью лоб. Такая печаль, мой принц. Твой мальчик ждет тебя в замке Радель, но дождется только людей от лорда Маренга. Старик обещал повременить с докладом высокому лорду, пока не станет ясно, выживет Энери или нет. Я отослал ему письмо сразу по приезде в Снегири, но ничего конкретного в нем не сказал. Погрешил против истины и написал, что принц почти все время находится в беспамятстве. Теперь же я отмалчиваюсь, хотя должен был сразу отписать про визит упыря и смерть Анарена.
Рано или поздно лорд Маренг пришлет своего человека, и даже может быть, приедет сам. Не каждый день в его провинции обнаруживаются принцы-мятежники и их малолетние бастарды. Что ты тогда скажешь ему, а, Дикон Морено? Как отмажешься, когда начнут искать виноватых?
А никак.
Принца нет. Есть только ты. Ты, делавший свои делишки за спиной престарелого лорда. Ты, темная лошадка. Ты, козел отпущения.
Я оглядел свою комнату, тяжелую деревенскую мебель, черные балки потолка, грубый холст на стенах вместо шпалер, темный зев камина и уютный мрак, таящийся в углах. Жучки не успели источить дерево, холст пока не зацвел, камин еще не зарос сажей, и в комнате до сих пор тонко пахло воском и олифой. Я возродил этот форт — неужели у меня его отнимут?
Кончай ныть, Морено. Ты потерял Снегири в ту ночь, когда открыл ворота Королю-Ворону. Нет, еще раньше, когда подсел в кабаке к облезлому менестрелю.
И если уж совсем честно — Анн пестовал Снегири наравне с тобой, и всего на полгода меньше.
Завтра решающий день. Дай-то Бог, отловим мерзкую тварь, тогда будет чем прикрыть вину. А если не поймаем… Что ж, тогда придется писать покаянное письмо. Так и так — на меня все шишки.
Это я привез мятежника с другого конца страны. Это я укрывал его два года. И никто мне не поверит, что я не узнал Принца-Звезду. А я и вправду не узнал его. Я узнал королевскую кровь. Благословенную кровь.
Проклятую дареную кровь. Дареную, как и у меня.
Спасибо за подарочек!
Это было перед самым Новым Годом. Баня топилась целый день, в праздник все хотели быть чистыми. Вечером Влар остановил меня в холле и, растерянно пожимая плечами, заявил, что Анн хочет со мной поговорить, и для этого я должен пойти к нему в комнату. У Влара была такая потешная морда, что я решил — Анн выдумал какой-то праздничный сюрприз или розыгрыш.
Розыгрыш оказался что надо — дверь мне открыл незнакомец, красивый как сказочный принц. Влажные волосы струями растекались у него по плечам и горели светлым серебром, кожа просто сияла. Я бы дал ему от силы двадцать пять, не больше. Лавенг, понял я, хоть никогда прежде не видел никого из королевской семьи. Лавенжья серебряная масть. Откуда в нашей дыре Лавенг?
— Видишь, Дик, — сказал незнакомец глуховатым, насмешливо-мягким голосом Анна, и провел по лицу кончиками пальцев, — Видишь, какая незадача. Уплыл мой шрам, а новый сделать не из чего. Придется мне со своим лицом походить. От недругов я скрывался.