— Дия!
Я выхватил меч — картинка вдруг сместилась, все встало на места и обрело смысл.
Он стоял передо мной — чудовище, дьявол, пришелец из ада, нагой как молния, огромный как смертный грех. Дия темной кляксой прилипла к нему, обхватив за пояс; светящаяся зеленая рука с драконьими когтями лежала у нее на плече. Вокруг складчатым коробом громоздились крылья, мертвое лицо было бесстрастно.
Упырь?
Бледный красавец на камнях под соснами, в черной одежде, с колечком…
Разве?
Это не он.
Только сейчас я ощутил черный тошнотный прилив, медленно всходящий от стоп к коленям, до желудка, до самого горла. Сонно-обморочная слабость, остановка дыхания.
Нет.
Нет.
Я увидел, как моя вздрагивающая рука поднимает меч и целит его в узкую, засыпанную спутанными кудрями спину Дии.
Выше!
Острие нацелилось ей в затылок. Выше!
Выше рука не поднималась.
Бесплотный, выстуживающий воздух голос:
— Смертный. Я видел тебя. Кажется, именно тебя.
Я смотрел, как двигаются губы чудовища. За губами блестели лезвия. За лезвиями зиял провал.
— Мне нужен человек, — сказало чудовище, — Человек по имени Морено.
Рука у меня дрогнула, меч опустился.
— Это я. Морено — это я!
Глаз у чудовища не было. Были две косые дыры прорезанные в горящей фосфором личине. Непроглядные, как небытие.
— Отпусти девочку. Я брошу меч. Отпусти ее.
— Ты — Морено? Владелец маленького замка к юго-западу отсюда?
— Не владелец. Кастелян.
— Подойди ближе.
Я шагнул, как во сне. Тварь смотрела сверху вниз, скрестив руки у Дии на шее, взгляд ее высасывал, опрокидывал. Мне мерещилось, что к лицу липнут какие-то пленки, лоскутья мрака, что по коже ползает нечто мерзко-насекомое.
Тварь снова заговорила:
— Ты имеешь волосы вороные, к концам как бы кровью или суриком окрашенные, и глаза цвета пламени? — черт, это же пункты из реестра "Благословения"! — Глаза вижу, да. А волосы?
— Что?
Чудовище повторило слово в слово. Идолы, что ему надо?
— Да, это я. Отпусти девушку, я пойду с тобой.
Оно вскинуло голову. Высокое как колонна, горло, длинный подбородок, царственный жест.
— Я искал тебя, — сказало чудовище, как будто это все объясняло.
Меня-то за что? Я бастардов не плодил. С отцом не воевал. Добрые люди… отговорили. Или помыслы равносильны деянию?
— Нам надо побеседовать, Дикон Морено.
— В жопу! Отпусти девчонку, тогда будут беседы и что угодно!
— Нет, — чудовище вздернуло губу. В пасти у него засверкало такое, что я не выдержал, отвел взгляд, — Сюда идут люди. Много. Окружают нас.
Рохар. Не потерял след, слава Богу.
— Где Энери? — спросил я быстро, — Где Анарен Лавенг? Куда ты его уволок?
— Анарен передал тебе это.
Движение фосфоресцирующих пальцев, ко мне протянулась когтистая рука. На ладони — простое колечко из белого металла.
— Анарен? Передал?
— Бери.
Я взял. Мимолетное прикосновение к точащей мертвенный свет коже — она не холодная. Это единственное, что я понял — она не холодная.
— Он передал кольцо, чтобы ты поверил мне.
— Что ты плетешь, нечисть? Где Энери?
— Анарен Лавенг просит тебя, Дикон Морено, позаботиться о его сыне, Анарене Эрао. Он не мог просить тебя об этом лично. Он велел мне передать свою просьбу.
— Что? Энери… Энери жив?
У меня перехватило дыхание. Адское свечение пульсировало перед глазами — то бледнее, то ярче, то бледнее, то ярче. Так моргают звезды с неба, так бьется сердце, гоняя по жилам смесь огня и соли. Мой принц… не умер?
Опять раздвинулись бескровные губы — то ли улыбка, то ли оскал.
— Он выбрал жизнь и служение. Я связал его душу и плоть именем Холодного Господина.
В глазах у меня плавала зелень. Я осторожно выдохнул.
— Где… он?
— Анарен желал видеть сына.
— Он у Раделя? — погодите, погодите, этот тип не оговорился? — Эй! Ты сказал — "велел"? Велел тебе передать? Приказал?
Чудовище нахмурилось:
— Да, — выговорило оно с явной неохотой, — Я должен ему. В исполнении долга я обязался служить его сыну, Анарену Эрао, до момента восшествия оного на трон Лавенгов. Анарен Лавенг велел мне найти тебя и передать свою просьбу. Ты выполнишь его просьбу, Морено?
За спиной затрещали ветки — чудовище опять норовисто вскинуло голову, плотнее прижало к себе Дию. Девчонка ничего не видела и не слышала, втиснув лицо чертовой твари в живот. Казалось, она хочет срастись с ним, влезть в его шкуру как в доспехи, заменить собой дьявольские внутренности. Если только у дьяволов имеются внутренности.