Все дело в трупе. Городская стража не хочет ввязываться в дела нобилей. Заплатить им, что ли?
— А я думал, их всех перебили, — трактирщик взял со стола пустой бокал. Протер его замусоленным фартуком и поставил на поднос, рядом с кувшином.
— Теперь всех.
Лорд Тиваль вернул на место лампу, снова тяжело уселся на скамью.
— Предателя Горана Ливьена вместе с наследником прикончил молодой принц Эйрен еще в Ласковом Лесу. Марель Ливьен погиб на стенах Большого Крыла. Крит и Катин Ливьены казнены в прошлом году, в Катандеране. Ровару Ливьену срубили голову этой весной в Раките. Оставался его сын, Оттор. Он и был последним. Все, — Тиваль Семилуна звонко хлопнул ладонью по столу, и оловянный бокал затанцевал на подносе, — Кончилось гнилое семя. А еще носы задирали — дракониды, мол, древний род. Изменникам одна дорога — в пекло.
— А вы, видать, хорошо их знали, милорд рыцарь?
— Еще бы, — сказал Семилуна. — Еще бы. Соседи, как-никак.
Трактирщик состроил скорбную мину, покивал и попытался было налить вина в только что вытертый бокал. Лорд Тиваль отодвинул его одним пальцем.
— Чистый принеси. А передник свой стирай хоть иногда.
— Хозяин, — снова позвал работник. — Так что с этим-то делать?
Ливьенов оруженосец слабо копошился в углу, пытаясь подняться.
— За ночлег они заплатили, — отозвался трактирщик, направляясь в кухню за чистой посудой. — Пусть лежит, мы ж не звери какие.
(Притвор, фреска на северной стене)
1128 год, Этарн и Элейр.
Рассказывает Дикон Морено, двадцати двух лет, кастелян форта Снегири.
Зычный голос Мирна, капитана стражи, я услышал, не успев доехать даже до мостка через ров. Со стены мне приветственно махали Мирновы парни, а сам он разорялся во дворе:
— Господин кастелян вернулся! А ну, шевелитесь, ёк-макарёк, мухи сонные! Тави, гони к чертям этих курей! Райена, вели своим девкам идтить обратно на кухню! Под ноги не лезьте, обормоты, расступись, расступись, вороты открывайти-и-и!!!
Ну что ж, вот я и дома.
Из калитки выскочил Влар, мой помощник. Подлетел, вместо улыбки одарив меня гневным взглядом, и ухватил Голубку под уздцы.
— Как? Почему ты один? Король-Ворон никого тебе не дал? Отправил в одиночку через весь их распроклятый север? Черт, черт, не хрена ж себе…
— Рад тебя видеть, Влар. Как наш раненый?
Спросил — и затаил дыхание.
— Гуля, гуля, — заворковал Влар и похлопал кобылу по морде. — Это ж я, чего ты фыркаешь, бестолковая? Это ж я…
Створки дрогнули, разошлись в стороны, открывая внутренность двора и встречающую меня толпу. Молодежь радостно заорала, те, что постарше, заулыбались. Над гвалтом и ором, словно флажок, полоскался собачий лай. Я помахал им рукой и бросил Влару поводья.
— Ты что, оглох? Анн… как он себя чувствует?
— Оклемался Анн, — сказал Влар, ведя мою взмыленную кобылу к воротам. — Старый лорд лекаря своего присылал, это еще в начале месяца было, едва вы уехали. А лекарь тот шибко ученый, все охал и ахал. Чудеса, говорит, да и только. Впервые, говорит, вижу, чтобы человек с такой дыркой в груди на этом свете задерживался. — Влар посмотрел на меня через плечо и подмигнул. — Выкарабкался Анн. Все время о тебе спрашивал. Мы ж не знали, когда ты вернешься.
Выкарабкался.
Все-таки ты выжил, Анн. Все-таки выжил.
Шум словно откатился назад, я смотрел на подбегающую ко мне Раюшку, смотрел на ее протянутые руки и не слышал, что она говорит.
Я так спешил. Устал как собака. Гнал лошадь. Боялся, что тот же Влар, встретив меня, отведет глаза и скажет: "Дик, сам знаешь, мы сделали что могли."
Не Анн, одернул я себя. Пора привыкать. Анарен Лавенг его имя. Или, эдак по-домашнему, эдак ласково — Энери.
Энери — так пятнадцать лет назад, любя и восхищаясь, называла его вся страна. Энери-Звезда.
Энери-Звезда, принц-изменник. Когда-то лорд Перекрестка, когда-то наследник Верховного короля. Теперь нищий беглец и преступник.
Я слез с лошади, Раюшка кинулась мне на шею, потом ее отодвинул Мирн Макарёк, потом подошел Иен Дерек, мой управляющий.
— Рад тебя видеть… — говорил я, с кем-то крепко обнимаясь, кого-то хлопая по плечам, кому-то пожимая руки. — И тебя, чертяка, тоже. О, идолы, конечно соскучился! Расскажу, расскажу, только не сейчас. Эй, Тави, выводи Голубку… ну сам знаешь… Иен, уймись, все дела потом. Мне надо к Анну, у меня для него известие. Нет, ничего не нужно, ведро горячей воды и чего-нибудь поесть. Потом, все потом. Пропустите меня. Пропустите.
Почти бегом пересек холл, через две ступеньки — по лестнице, на площадке второго этажа остановился. Уставился на черное пятно копоти над факельным кольцом.