Вскоре после этого Милокостую и Антипкину арестовали и посадили в тюрьму. Однако пациенты Милокостой, в том числе многие судьи и прокуроры, выступили в ее защиту. Прокурор, ведущий ее дело, находился под сильным давлением, и ему пришлось проявить к ней снисхождение, в результате чего через три дня ее выпустили из тюрьмы.
Тем не менее ей не удалось избежать суда. Слушание дела Милокостой, Антипкиной и Гаврилова состоялось 15 июня 1998 года. Наташа отрицала свою вину, а Антипкина признала свою и обвинила Наташу. Гаврилов был пьян и заснул прямо на суде. Но, поднявшись для дачи показаний, он описал готовившийся заговор с такой ясностью и красноречием, что трудно было поверить, что он выпил. Закончил свою речь он словами: «И меня посадите вместе с ними». Однако судья никого не приговорил к тюремному заключению. Обвиняемые получили по восемь лет условно и сразу после суда оказались на свободе.
В стране, где царил духовный хаос, преступники стали в глазах многих людей олицетворением капитализма, они не только с поразительным успехом делали деньги, но и насаждали свои правила, подрывая и так уже достаточно шаткую мораль россиян. Обязанные своим появлением атмосфере крушения нравственных и идеологических принципов и в то же время способствуя ее сохранению, преступники воспринимались многими как предшественники и лидеры нового правящего класса.
Холодным и дождливым ноябрьским вечером Андрей, водитель московского такси, встретился возле большого автосервисного центра на Кутузовском проспекте с четырьмя бандитами, которые согласились быть его «крышей». Вечер был холодный, и огни машин растворялись в тумане. Пятеро мужчин вошли в сервисный центр и направились к неисправному «Мерседесу», припаркованному на стоянке. Рядом с машиной стояли пятеро членов дагестанской преступной группировки. С расстояния примерно 15 метров за происходящим наблюдал кореец, представитель дагестанцев.
Один из русских бандитов попросил Андрея отойти на некоторое расстояние:
— Не вмешивайся. Когда мы позовем тебя, тогда и подойдешь, А до тех пор молчи.
Затем представители обоих группировок начали переговоры. Наконец, русские бандиты подозвали Андрея, и под наблюдением дагестанцев двухметровый глава российской группировки вручил ему листок бумаги.
— Завтра, — сказал он, — отвезешь машину на эту сервисную станцию и скажешь директору, что ты от меня. Через две недели машина будет как новая. На лечение их клиента им нужно 5000. Тебе придется дать им 2000, потому что он действительно находился в больнице. Но тебе не надо платить за весь «Мерседес», только за то, что было сломано. Затем он спросил Андрея:
— Ты понял?
Андрей кивнул. После этого бандит повернулся к дагестанцам и спросил:
— Вы согласны?
Те также кивнули.
— После того, как машина будет готова, — сказал он Андрею, — позвонишь корейцу и скажешь, где ему забрать машину.
Однажды вечером за две недели до этого Андрей ехал по Ленинградскому проспекту по направлению к аэропорту Шереметьево. Внезапно примерно на расстоянии 1,5 километров он увидел впереди пьяного, который, шатаясь, повернул налево в узкий переулок. «БМВ» резко затормозил, чтобы не задавить его. В результате ехавший за ним «Мерседес» врезался в заднюю часть «БМВ». Водитель «БМВ» и водитель «Мерседеса» со своим пассажиром-корейцем вышли из машин и стали осматривать повреждения. Тем временем Андрей пытался обогнать микроавтобус. Вдруг тот же пьяный вынырнул перед ним на дорогу. Свернув, чтобы не сбить его, Андрей врезался сзади в стоящий «Мерседес», придавив ноги корейцу и его водителю. Подъехавшая милиция вынесла из машины Андрея, ударившегося грудью об руль, и отвезла его в Боткинскую больницу, где врачи сделали ему рентгеновские снимки и установили, что переломов нет. Андрея выпустили из больницы, и друзья отвезли его обратно к месту происшествия, где четыре гаишника стояли вокруг его машины, отодвинув ее на правую обочину.
Андрей спросил, что случилось. Один из гаишников ответил, что кореец лишился обеих ног. Услышав это, Андрей отошел к обочине дороги, и его вырвало. Он понимал, что если бы кореец на самом деле потерял ноги, милиция нашла бы виновного, независимо от обстоятельств. Вскоре один из милиционеров пошел звонить, чтобы узнать о состоянии корейца, и вернулся с мрачным видом.
— Дело плохо, — сказал он. — Кореец без сознания в отделении интенсивной терапии. Его не могут позвать к телефону, и нам не удастся поговорить с ним.