События разворачивались будто бы по определенному плану.
4 сентября в 21.40 в городе Буйнакске в Дагестане взорвалась машина, начиненная взрывчаткой, разрушив пятиэтажное жилое здание, где жили семьи российских военнослужащих. В результате взрыва погибло 62 человека и около 100 были ранены.
9 сентября, вскоре после полуночи, взрыв разрушил все девять этажей центральной части здания на улице Гурьянова, 19, в районе Печатники в Москве. Несколько тел было отброшено на соседние улицы. Огонь бушевал несколько часов под окутанными удушливым дымом развалинами. К концу первого дня число погибших достигло 98 человек[60].
Российские официальные службы тут же обвинили во взрывах на улице Гурьянова и в Буйнакске чеченских террористов, стремившихся «отомстить» за свое «поражение» в Дагестане. Представитель ФСБ заявил, что взрывчатое вещество, использованное в обоих взрывах, — это смесь гексогена и динамита. Выражаясь словами Ельцина, террористы «объявили войну россиянам».
Теперь жители Москвы начали опасаться, что их взорвут во время сна. Ельцин приказал Лужкову осмотреть все 30 000 домов Москвы на предмет поиска взрывчатки, а жители Москвы организовали круглосуточные дежурства во дворах домов. Милиция приняла тысячи звонков от жителей столицы, в которых сообщалось о подозрительных фактах.
13 сентября мощный взрыв превратил девятиэтажное панельное жилое здание в Москве на Каширском шоссе, 6, в окутанные дымом развалины. Взрыв произошел в 5.00, и, проснувшись, москвичи увидели на телевизионных экранах, как рабочие аварийной службы лихорадочно пробираются через завалы. Один из спасателей спросил: «Как можно сказать, сколько людей погибло, если мы находим только их фрагменты?» Число погибших во время взрыва на Каширском шоссе вскоре достигло 118 человек.
16 сентября, когда еще не успели похоронить все жертвы первых взрывов, новый взрыв обрушил фасад девятиэтажного жилого дома в южной части российского города Волгодонска, при этом погибло по крайней мере 17 человек и получили ранения 69. Психологический шок, произведенный этим взрывом, который, как и взрыв на Каширском шоссе, произошел в 5.00, был настолько велик, что после этого сотни людей не желали спать в своих домах и настаивали на том, чтобы провести ночь на улице[61].
После взрыва на телевизионных экранах появился Путин и заявил, что террористов нужно «мочить в сортире»[62].
Так в результате взрывов были созданы психологические предпосылки для второй чеченской войны.
Россияне всегда характеризуют нападение Гитлера на Советский Союз как «вероломное», и именно гнев, вызванный этим нападением, помог мобилизовать Советский Союз в первые дни Великой Отечественной войны. Теперь взрывы сыграли такую же роль. С точки зрения большинства россиян чеченцы несли с собой войну, и им надо было отомстить, пусть даже это означало, что нужно идти на войну.
Но почти с самого начала были и сомнения, действительно ли взрывы — дело рук чеченских террористов. И Аслан Масхадов, чеченский лидер, и Басаев отрицали тот факт, что чеченцы имеют какое-то отношение к этим взрывам[63]. Однако еще сильнее, чем эти заявления, беспокоили обстоятельства самих взрывов, которые делали все более невероятными утверждения, что их устроили чеченские террористы. Во-первых, всем четырем взрывам был свойствен один и тот же почерк, судя по характеру разрушений, по тому, как рушились бетонные панели, и по размеру взрывов. В каждом случае в качестве взрывчатки применялся гексоген, и все четыре бомбы были подложены так, чтобы взрыв произошел ночью, чтобы вызвать наибольшее число жертв.
Во-вторых, чтобы без помощи специалистов совершить то, в чем их обвиняли, чеченским террористам понадобилось бы в течение двух недель в городах, значительно удаленных друг от друга, организовать девять взрывов (четыре, которые произошли, и пять, которые, по утверждению российских властей, им удалось предотвратить). Для этого пришлось бы действовать с молниеносной быстротой. Так, в здании на Каширском шоссе милиция проверила подвалы всего за три часа до взрыва.
60
В конце концов, многие останки так и не были найдены.
«Я похоронила мою дорогую дочку Юленьку, — рассказывала Татьяна Горбилева. (Юлия Чернова жила в квартире 141 взорванного дома по улице Гурьянова.) — Ей было всего 28 лет. Во время взрыва также погибли мой зять Андрей и внук Темочка, но их останки до сих пор не опознаны, хотя я лично обошла все морги. Если бы вы знали, какие ужасы я там видела. Нам удалось опознать Юленьку только по ее густым волосам… Нашему Темочке через несколько дней исполнилось бы четыре года. Я поклялась на могиле дочери, что разыщу Темочку и похороню его рядом с ней, хотя бы это будет лишь его часть».
В семье Боровских-Рыхлецких, живших в квартире 123 на улице Гурьянова, погибли бабушка, двое детей, мать и отец. Их родственникам не удалось опознать тела ни одного из них.
Всего в результате взрыва дома на улице Гурьянова погибло 17 человек;
61
Высокопоставленным чиновникам сообщили о готовящемся взрыве в Волгодонске за несколько дней до него. 13 сентября Геннадий Селезнев, выступая на встрече в Совете Думы, получил записку из аппарата Думы, которую он зачитал присутствующим. В послании говорилось о происшедшем взрыве в Волгодонске. Лидер либерально-демократической партии Владимир Жириновский сказал, что после этого заявления присутствующие стали ждать сообщения о взрыве по телевидению. Однако взрыв произошел только через три дня, 16 сентября. 17 сентября Жириновский напомнил Селезневу о его заявлении 13 сентября и спросил, почему тот не предупредил власти. Селезнев рассказал корреспонденту газеты «Новые известия» в марте 2002 года, что он посчитал, что речь шла о взрыве, устроенном преступными бандами 15 сентября, и в котором не было жертв. Факт о последнем взрыве был подтвержден местной волгодонской прессой, но в объяснении Селезнева остается несколько невыясненных моментов. Если взрыв в Волгодонске, о котором шла речь в записке, переданной Селезневу, был частью мелкого преступного конфликта, почему было необходимо срочно сообщить спикеру Думы и — согласно информации, находящейся в руках Сергея Юшенкова, члена независимой комиссии для расследования взрывов 1999 года, — Путину? Было ли лишь совпадением, что Селезнев и Путин были информированы о взрыве в одном и том же городе, где произошел сильный взрыв на следующий день? Почему Селезнев, тесно связанный с Путиным, не упомянул об «обычном» взрыве в сентябре 1999 года, когда впервые подняли вопрос о его осведомленности заранее? И, наконец, если в записке, которую читал Селезнев, речь шла о незначительном преступном столкновении в Волгодонске, почему Селезневу сообщили об этом за два дня?
62
Путин употребил выражение «Мочите их в сортирах». В октябре, когда было предложено, чтобы Россия провела переговоры с повстанцами, Путин заявил, что это бандиты, и если кто-нибудь попытается сделать это, то может получить «контрольный выстрел» в голову.
В течение нескольких месяцев после взрывов Путин невозмутимо и хладнокровно отвечал на самые разнообразные вопросы, за исключением вопросов о Чечне. Когда поднимали тему Чечни, он неизменно выходил из себя. Этот факт наряду с использованием им воровского жаргона заставляет некоторых предположить, что по каким-то причинам его задевает критика в адрес второй чеченской войны не только в политическом смысле, но и лично.
63
Масхадов обвинил российские секретные службы в проведении взрывов жилых зданий с целью отвлечь внимание от коррупционных скандалов в Кремле, и выразил свое соболезнование жертвам. Басаев и Хаттаб отрицали участие чеченцев во всех трех взрывах и сказали, что они всегда отвечают за свои «военные акты», и если бы они захотели взорвать здания в Москве, выбрали бы военный гарнизон или Кремль, потому что они осуждают слепые нападения на мирных жителей, которых они избегали даже во время первой чеченской войны;