— Какое вино в бочке есть, такое из нее и льется. Принимайте нас такими, какие мы есть.
Положение, которое создалось после того, как Мортон произнес эти слова, было логическим следствием предыдущих событий. Все, что кричал полковник, говорилось без настоящего раздражения, а Мгдаблтта явно душил гнев. И вот предводитель ирсков окончательно задохнулся от возмущения, не в силах подобрать слова. Теперь оба молчали.
В этой неожиданно наступившей тишине Мортон громко и четко изложил свой план установления мира на Диамондиане.
— Прекрасно! — крикнул он изо всех сил. — Посмотрим в лицо правде. Пусть ирски контролируют все те области Диамондианы, которые называют жаркими землями. Диамондианцы пусть владеют горами и побережьем моря. Ирски с зелеными полосами на одежде пусть получат право оставаться там, где живут, или покинуть эти места по своему желанию.
Едва Мортон замолчал, поднялся целый хор протестующих криков.
Мортон побледнел, когда понял, что эти визгливые вопли вырывались из глоток как ирсков, так и диамондианцев.
Все были против. Все были возмущены. Его предложение — глупость. Кем он их считает — детьми?
Мортон не стал тратить время на выяснение, каким дерьмом они считают его самого. Попытка отвлечь их удалась. Но еще важнее было другое: в первый раз за всю историю ирсков и диамондианцев кто-то сумел полностью изложить проект установления мира. Что этот раз был первый, не было сомнения, так как в эти десять лет насилия и убийств все были полны такого мстительного гнева, что было невероятно, чтобы кто-то мог предложить публично: установим границы между территориями враждующих сторон так, как они сложились фактически.
А он справился с этим и одновременно получил возможность, которой дожидался. Вокруг него со всех сторон люди и ирски орали и ругались. Каждый думал лишь о себе. Мортон выбрал момент, чтобы стать духовным братом Марриотта,
«Можем мы начать сейчас? — спросил он. — У меня такое впечатление, что это поле наверху делает все возможное, чтобы отыскать и убить меня и не остановится, пока не сделает это или пока мы не подчиним его себе. Умоляю вас, действуйте!»
Сказав это, он вернулся в собственное тело.
Лежа на носилках, Мортон с огромным облегчением увидел, что Марриотт подходит к Мгдаблтту. Физику не сразу удалось привлечь к себе внимание предводителя ирсков, но в конце концов они смогли переговорить друг с другом тихо. За это время делегация ирсков успокоилась и вскоре замолчала. Диамондианцам для того же понадобилось больше времени. Но когда Марриотт наконец зашагал к носилкам, на которых лежал беззащитный Мортон, физик как будто хорошо держал в руках свою публику.
Марриотт поднял руку, делая знак доктору Герхардту и Лозитину. Психиатр подошел со своим обычным отстраненным и безразличным видом. Лозитин подчинился без слов и остановил взгляд на Мортоне, но, казалось, не видел его. Марриотт освободил Герхардта от веревок, потом вынул из своего кармана гипнотический пистолет и передал его врачу.
— Я взял его у Зооланита. Я хочу, чтобы вы загипнотизировали двоих. Сначала Лозитина.
Психиатр ответил, что Лозитин уже находится под гипнозом, и медленно спросил:
— Чего вы хотите?
— Подчините его мне, — ответил Марриотт с жесткой улыбкой, — тогда я шепотом передам вам свои указания.
При этих словах физик бросил на Мортона взгляд, полный торжества.
— Это нужно сделать именно так: я не хочу позволить вам узнать мой метод.
С этим у физика не возникло никакой проблемы. Но пока Марриотт отворачивался от Мортона, тот закрыл глаза, стал духовным братом Лозитина и услышал, как Марриотт шепчет:
— Когда я хлопну в ладоши, вы освободитесь от гипноза и снова возьмете на себя управление Оружием Лозитина.
— Я понял, — пробормотал Лозитин.
— Вы хорошо понимаете, что оно запрограммировано на то, чтобы зависеть от вас, — настаивал Марриотт.
— Да, я это знаю, — безвольно и глухо повторил Лозитин. Мортон торопливо покинул сознание ирска, и, когда Марриотт снова повернулся к Герхардту, полковник снова был в собственном теле.
— Теперь, — приказал капитан-физик, — разрядите этот гипнотизирующий пистолет в полковника Мортона.
Мортон чуть не задохнулся от возмущения. Он открыл рот, чтобы объяснить, что гипнотизирующие препараты действуют на него лишь несколько секунд. Сделать это ему помешало то, что, приподнявшись для протеста, он увидел диамондианцев и ирсков. Мортон отметил, что все глаза, и серые и синие, жадно следят за этой сценой и неестественно блестят, и с отчаянием и тревогой осознал, что эти люди и ирски не понимают, что происходит.
Но прежде, чем он успел осознать это до конца, почти одновременно произошло несколько событий.
Герхардт все так же бесстрастно поднял свое оружие и навел его на Мортона, но нажал лишь один из двух курков. Мортон, который изо всех сил напряг свои мышцы, готовясь противостоять химическому шоку, не почувствовал ничего. Это удивило полковника, и, когда Марриотт стал наклоняться над ним, чтобы прошептать инструкции для действий под гипнозом, Мортон опередил его и зашептал сам:
— Марриотт, слушайте! Гипноз на меня не действует. Как мы можем проделать это иначе? Я готов на все.
Потрясение, которое вызвали эти слова у Марриотта, было, наверное, фантастическим по силе.
По тому, как растерян и подавлен был физик, было ясно, что он не знал другого решения. Вся кровь отлила от его длинного узкого лица. Выпрямившись, Марриотт пошатнулся. И его сознание явно отключилось, потому что он автоматически хлопнул в ладоши под ухом Лозитина.
Мортон был ошеломлен. «Это же полностью освобождает Тьму от власти, которую имело над ней Оружие Лозитина!»
У полковника внезапно не осталось выбора, и он вызвал в уме одиннадцать мыслей-кодов, которые приводили в действие здание D.А.R. в Каподочино-Корапо.
Прежде чем он успел передать управление зданием Марриотту, единственному, у которого была нужная квалификация, чтобы управлять его аппаратурой, один из членов диамондианской делегации вынул из кармана пистолет и нажал на курок. Пуля выбила шприц-пистолет из руки Герхардта. Гипнотизирующее оружие упало на пол, покатилось и разбилось на куски о вентиляционную решетку. Над осколками поднялось серебристое облачко газа, которое тут же всосал находившийся под решеткой вентилятор.
Герхардт холодно улыбнулся.
— Я сам как раз пытался придумать, как мне это сделать, — сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно.
Врач даже не попытался пошевелить онемевшей от удара ладонью. Он застыл на месте и стал ждать.
За тысячу километров от них, в поселке Каподочино-Корапо, маленький только на вид военный пост D.А.R., который столько лет находился под командованием капитана Джеймса Марриотта, вступил в бой.
Здание было уже раньше приведено в боевую готовность от имени Марриотта, и теперь Луфтелет ввел его также от имени капитана-физика. Майор решил, что Марриотт понимал систему защиты поста и оставил ее включенной на свое имя явно в расчете, что она будет передана под управление какого-нибудь опытного специалиста. Луфтелет мог лишь согласиться с этим суждением всей своей властной душой и подчиниться воле Мариотта.
…Первое, что осознал Марриотт после шока от неудачи, — отраженные реакции альфа — и бета-волн своего мозга на действие защитной системы. Почувствовав их, физик поднял голову: к нему вернулась слабая надежда. Он мгновенно понял, что произошло.
Марриотт был потрясен. Он почувствовал небывалый душевный подъем, необъяснимую уверенность в том, что на краю поражения он все-таки вырвет у судьбы победу. «Это задержит Тьму на то время, которое мне нужно».
Думая так, физик уже бежал к выходу. Поскольку Марриотт был своим для всех в зале, никто не попытался его задержать.
Но его бегство вызвало растерянность и замешательство, и все замерли на своих местах. Немая сцена продолжалась несколько секунд. За этот короткий промежуток времени Мортон овладел собой и увидел человека с пистолетом, стоящего в центре комнаты. Кто это был? Какую должность занимал в делегации?