Из-за плеча Дайру метнулась серая молния: волк бесстрашно прыгнул, целясь клыками в горло дракона.
Самый грозный хищник Подгорного Мира даже не соизволил открыть пасть. Лишь мотнул гибкой сильной шеей – и удар массивной головы отшвырнул вытянувшегося в прыжке волка. Так умелый воин щитом отбивает летящий дротик.
Волк отлетел к склону ущелья, ударился о скалу. На миг Нитха отчаянно скосила глаза и увидела растянувшегося на камнях темноволосого подростка.
Оглушен? Мертв?
И тут девочка забыла даже о друге, потому что ее беззвучно окликнула смерть.
Пасть распахнулась. Она была бездонной и жаркой, с решеткой из клыков и длинным раздвоенным языком. Она завораживала, эта пасть, она притягивала взор, она выпивала жизнь, она… она…
Между беспомощными детьми и чудовищем взметнулся коричневый плащ. Невысокий коренастый человек, одним толчком отшвырнув обоих подростков, встал перед разверстой пастью ящера. Короткий взмах руки – и голову дракона окутало облако желто-бурой пыли.
Эффект оказался потрясающим. Раздался вой, превратившийся в тонкий визг, – неужели жуткая драконья глотка могла издавать такие жалкие, беспомощные звуки? Могучий хищник растянулся на дне ущелья, забил хвостом – от замшелых валунов осколки полетели! – и начал тереть нос передними лапами. Точь-в-точь щенок, сунувшийся понюхать ежика.
– Уходим! – загремел властный голос. – Быстро! Нургидану помогите, обормоты!
– Ну и кто из вас, мерзавцев, окажется самым на– хальным и осмелится объяснить мне, за каким-растаким демоном вас понесло в драконье логово?
«Самым нахальным мерзавцем» оказался Нургидан. Опустив глаза, он мрачно пробубнил:
– Мы чешуйку искали. Драконью.
– Ага. Чешуйку. – Шенги Совиная Лапа, знаменитый Подгорный Охотник, изо всех сил старался держаться спокойно. – И что ж вы в логово полезли? Изловили бы дракона за хвост да надрали мешок чешуи, герои сопливые!
Нургидан молчал, дерзко отвернувшись.
Учитель взял его за плечо, развернул к себе.
Подросток скосил глаза на лежащую на своем плече руку: длинные, жесткие черные пальцы с шишковатыми неровными суставами; мелкий сетчатый рисунок на коже, похожий на змеиную чешую; изо-гнутые грозные когти с сизым металлическим отливом.
Несмотря на невеселую ситуацию, Нургидан подавил вздох зависти. Он не считал уродливой лапу, заменявшую Шенги правую руку: великолепное, мощное оружие, которое всегда со своим хозяином! Мальчик отдал бы год жизни за такую лапищу! Но учителю она досталась после стычки с древним демоном, вряд ли Нургидану когда-нибудь так повезет.
Эти мысли тут же вылетели из головы, потому что Шенги снова заговорил – с мягкостью, от которой ученики поежились:
– Кстати, просветите меня, глупого: а на кой она вам, чешуя эта самая?
– Ты же сам сказал! – пискнула Нитха, которая не хотела, чтобы Нургидан отдувался за всех троих. – Ты же говорил, что раньше уж мы драконью чешуйку добудем, чем ты нас, таких зеленых, к гильдейскому испытанию допустишь!
– Я так говорил? – удивился учитель. – М-да, вроде говорил… Так вам бы, паршивцам, не спеша найти заброшенное логово, хозяин которого давно издох! Вы что, головастики бесхвостые, не знаете, что на дракона и десятку воинов идти глупо?
Обычно во время разносов Дайру невидимкой держался за спинами друзей. Но на сей раз верх взяла тяга к точности:
– Учитель, а почему в силуранских балладах по-ется, что Керутан Разбитый Щит один на один победил дракона?
– Вот как? – Голос Шенги заструился ядом. – Оказывается, великий силуранский герой три года под чужим именем жил у меня в учениках?! Сам Керутан! Какая честь для меня!
– Учитель, – поспешил Дайру перевести разго-вор, – а что ты кинул дракону в морду? Семена силуранского гадючника? Ведьмин спорыш?
– А вот и нет! – оживилась Нитха. – Это табак, вот! У нас в Наррабане мужчины растирают его в пыль и вдыхают. Или сжигают и глотают дым.
– Зачем? – изумился Дайру.
– Для удовольствия. У нас говорят: «Пять наслаждений есть для мужчины: конь, клинок, вино, табак и женщина…»
– Именно в таком порядке? – хмыкнул Дайру.
– Ненормальные! – убежденно высказался Нургидан. – Я всегда говорил: у вас в Наррабане все ненормальные!
– Молчать, – тихо сказал учитель. Спор оборвался, словно его мечом обрубили. – Ладно! Понадобилась вам эта чешуйка. Очень, очень хорошо. И как вы ее добывали? Ты, краса и гордость Наррабана, опять застряла между складками! Любовалась! Наслаждалась! И нечего тут виновато сопеть… А ты, волчья морда, оборотень блохастый, с какой стати на дракона прыгнул? Хотел предложить ему Поединок Чести? Сравни его клыки – и свои клычишки! Не сверкай на меня глазами, не сверкай, мы с драконом тебя не боимся!.. А главное – слышите, вы, искатели приключений на свою задницу? – чешуйку вы так и не нашли! Прогулялись на потеху окрестным тварям…
И тут к разгневанному учителю шагнул Дайру. Без единого слова протянул руку.
На ладони лежала большая роговая пластинка – мутно-зеленая, полупрозрачная, потрескавшаяся по краям.
Шенги замолчал посреди фразы. Медленно протянул левую руку – но не дотронулся до чешуйки, оставил ее на ладошке ученика.
– Не забыл, – потрясенно шепнул Шенги. – Даже перед драконьей пастью не обронил… Да что вы за команда такая! – закричал он вдруг. – Все у вас делается не по-людски, через неуказанное мес-то – а ведь получается! Получается, забери вас Се– рая Старуха! – Охотник успокоился и с новым интересом оглядел приободрившихся ребятишек. – Может, и впрямь я вас слишком долго кормлю из пригоршни. Пора, пора вас к Лаурушу на испытание… Ох, мама моя родная, боги мои безымянные! Это какой же подарочек я делаю собственной Гильдии!
2
– Когда Безликие творили гурлианцев, они были не в духе. Вот и вышло невесть что, сборище негодяев, мерзавцев и трусов! Уж мы с королем Лаограном вас били, били…
Призрак гордо сложил руки на груди и завис над самым полом. На перечеркнутом шрамом лице с вислыми усами был написан хмурый вызов.
Нургидан, развалившийся на скамье, даже не глянул в сторону привидения. Подобные речи он слышал три года – изо дня в день. Сначала негодовал, гневался, потом привык. Верно говорит Дайру: глупо злиться на того, кого убили два с половиной века назад.
Но по привычке все же лениво огрызнулся:
– Твой Лаогран давно помер. И Гурлиан, между прочим, вы с ним так и не завоевали. Так что насчет трусов язык-то придержи.
В ответ раздалось разъяренное шипение. На миг повернув голову, Нургидан убедился, что его собеседник не только шипит, но и вид принял змеиный. Здоровенный такой удав, грозно поднявшийся на хвосте.
«Ладно, пусть шипит! Что ему, бедняге, и осталось-то?»
Некоторым людям не везет в жизни. А десятни– ку по прозвищу Старый Вояка не повезло в смерти. В военной неразберихе случилось так, что тело грайанского захватчика осталось без честного по– гребального костра. Не смогла душа попасть в Бездну, не очистилась для будущего рождения. И третье сто– летие неуспокоенный дух мается возле места своей гибели – у развалин башни – и клянет бывших врагов.
Раньше-то брань слушать было некому: жители Издагмира обходили развалины стороной. Так из-за призрака это место и прозвали – Грайанская башня.
Три года назад Шенги решил обосноваться в Издагмире. И прикинул, что развалины еще очень даже ничего. Подлатать немного – и выйдет снос– ное жилье, причем наверняка дешево купить можно. А призрак… а что – призрак? Авось уживемся!
Старый Вояка был в ярости: гурлианцы вторглись в его владения! Но Шенги не обращал внимания на выходки вздорного «соседа». А уж когда Охотник обзавелся учениками… о-о, тогда несчастный призрак понял, что больше ему в башне не хозяйничать! Ну, как тут останешься загадочным и жутким, если твои стоны и вопли сразу подхватывают три нахальных голосишка! Передразнивают, паршивцы! Насмехаются!