– Дайте ей рюмку коньяку! – распорядился Серж.
Луиджи торопливо плеснул в рюмку спиртное, поднес к губам Мари. Она послушно выпила и постепенно успокоилась. Только в глазах ее все еще горело тусклое пламя.
– Видите, mon sher, как опасно нервировать Мари? – проговорил Серж, повернувшись к Николаю. – В следующий раз я могу не успеть. Так что для вас же лучше рассказать, кто вы такой и для чего хотели к нам присоединиться. Вы действительно агент ГПУ?
– Что вы, господа, что вы! – забормотал Николай, вытирая со лба холодный пот. Манеры его резко переменились, в нем не было больше офицерского апломба, а проступила суетливая простонародная закваска. – Я к ГПУ никакого касательства не имею, упаси Бог! Даже совсем напротив… господин офицер, – он кивнул на Бориса, – господин офицер прав, он меня в точности расколол… я в армии не служил… я с одним поручиком в ЧК сидел, вот от него слов всяких набрался, про Ледовый поход и прочее… и полковника Топоркова тот же поручик поминал, царство ему небесное…
– Кому – Топоркову? – переспросил Борис.
– Поручику! Расстреляли его утречком!
– А вас, значит, отпустили?
– А его отпустили как социально близкого! – вступил в разговор Луиджи. – Это ведь что за татуировочка у господина на руке? Это уголовная татуировочка, я такие видывал! Господин этот, судя по знаку, вор или грабитель, известный в уголовном сообществе.
– Мошенник! – с достоинством поправил циркача Николай. – Меня в Одессе и Екатеринославле каждая собака знает! Дело о фальшивом архиерее слышали?
– Не довелось, слава Богу! – поморщился Серж. – Я вот думаю, господа, что нам с этим фальшивым архиереем делать? Придушить его, что ли, и в погребе закопать?
– Глупые у вас шутки, господин офицер! – вскинулся Николай, опасливо глядя на Сержа.
– Какие шутки? – Серж пожал плечами. – У нас на шутки времени нету, мы люди занятые, серьезные!
– Как это можно! – пуще прежнего заволновался Николай. – Живую душу порешить, грех на себя взять? И в погребе хоронить – это никак не годится! Хоронить положено в освященной земле…
– У нас, может, погреб тоже освященный! – усмехнулся Серж. – Ладно, фальшивый архиерей, улепетывай отсюда, и чтобы я тебя больше слыхом не слыхал и видом не видал! Попадешься мне на глаза – пеняй на себя, пристрелю, не задумаюсь!
Николай стрелой вылетел с веранды и, как заяц, припустил к воротам.
– Зря ты его отпустил! – мертвым голосом проговорила Мари. – Надо было убить мерзавца.
– Из-за такой человеческой ветоши руки марать неохота! – отмахнулся Серж.
Борис уставился на него с подозрением. В прошлый раз только Серж произвел на него не то чтобы приятное, но серьезное впечатление. Несомненно, боевой офицер, много воевавший, тут Борис не мог ошибиться, они узнавали друг друга по особенному взгляду, по жестам и поворотам головы. Тогда еще Борис подумал, что Серж только с виду такой покладистый, много шутит. На самом деле он держит свою команду железной рукой, да иначе и нельзя, раз они уже несколько лет занимаются таким опасным делом.
И тут вдруг Серж проявляет такое легкомыслие, да что там – просто глупость! Ведь этот тип, Николай, виден насквозь! И если Борис сумел его разоблачить, то Сержу это сделать было гораздо легче! Глаз у него наметан… Ну, допустим, так случилось, что Борис лично знал полковника Топоркова, но ведь есть много других черточек, по которым узнается человек невоевавший… Не мог Серж, опытный командир, так безответственно подойти к выбору очередного члена команды, тем более после того как Ванечку убили при странных обстоятельствах…
Борис посмотрел Сержу в глаза, и тот вдруг едва заметно ему подмигнул. Борис даже головой покрутил – возможно, ему показалось, но тут же все понял.
Явление Сержа в сопровождении Николая было еще одной проверкой. Причем проверяли не только его, Бориса, но и всех остальных. Серж еще раз хотел узнать, как будет вести себя в сложной ситуации каждый член его команды. Борис, несомненно, проверку выдержал. Что касается остальных, то Луиджи тоже не подкачал, а вот Мари… Впрочем, судя по реакции Сержа, Мари тоже вела себя вполне предсказуемо, ничего нового он не увидел.
Неприятная дамочка… За что только Серж ее ценит, за какие качества. Ишь, как зыркает на Бориса глазами, чем он ей не угодил, хотелось бы знать. Губы кривит, как будто кислого наелась. Борис поймал себя на желании скорчить Мари страшную рожу и отвернулся, рассердившись на себя.
– Я, грешным делом, не о том думаю, – заговорил Серж. – Я думаю, где нам толкового человека вместо Ванечки найти. Нужен нам такой человек, чтобы с замками да запорами умел ладить…
– Кажется, я одного такого знаю, – проговорил неожиданно для всех Ордынцев.
– Он знает! – желчно рассмеялась Мари. – Да кто ты такой? Мы тебя-то самого не знаем! Я от тебя жду исключительно неприятностей…
– Угомонитесь, сударыня! – Борис повысил голос: – Я, между прочим, не меньше вас рискую жизнью. И если для вас такой риск привычен, если вы сделали его своей профессией, то я первый раз иду на такую операцию. И не пойду с вами, если вы не возьмете моего человека. Поскольку только ему доверяю полностью и бесповоротно. Не хотите – не надо, но только я свое решение принял.
Мари глубоко затянулась папиросой и хотела, надо думать, выпустить дым Борису в лицо, но подскочивший Серж схватил ее за плечи и развернул в сторону. От резкого движения Мари закашлялась, потом облокотилась на перила, повиснув на них, как будто внезапно ее оставили силы.
– До встречи, господа! – отрывисто сказал Серж и махнул рукой.
– Пойдем, – Луиджи потянул Бориса за собой, – покажу короткую дорогу…
На ходу Борис оглянулся. Сквозь открытые окна веранды было видно Мари, по-прежнему недвижно стоящую у перил, только теперь спина ее была неестественно прямая, и вся она казалась натянутой как струна. Вот Серж, на что-то решившись, шагнул было к ней, но спина ее была столь чужой и неприступной, что он махнул рукой и застыл на месте.
«Какие, однако, непростые отношения связывают этих двоих!» – подумал Борис.
Впереди раздался призывный свист Луиджи, и Борис заторопился следом.
– Ох и подлый же народ эти бретонцы! – проговорил крепенький, невысокого роста и слегка кривоногий господин, разглядывая лежащий на столе пучок зелени. – Так и норовят подсунуть какую-то дрянь! Глаз да глаз за ними нужен…
– Зря вы так, Поль! – возразила ему полная краснощекая мадам в нарядном переднике. – У мосье Маню всегда свежие овощи! А такой салат латук не купишь больше ни у одного торговца!
– «Салат латук!» – передразнил ее кривоногий господин. – Знала бы ты, Иветка, каковы бывают осенью помидоры под Астраханью! А какие кавуны вызревают! Это же не кавуны – это дирижабели! Ежели такой кавун на хату упадет – мокрое место останется!
– Кавуны? – переспросила румяная Иветт. – Что есть кавуны?
– Эх, Иветка, Иветка! – вздохнул господин. – Ничего-то ты не понимаешь! Кавуна настоящего в глаза не видела! И что ты меня все Полем дразнишь? Говорил же я тебе – Пантелеем меня зовут…
– Извините, Поль, – Иветт надулась, – но это ваше имя выговорить ни один приличный человек не в состоянии! Даже парикмахер Анри, а он очень начитанный человек…
Неизвестно, чем бы закончился этот содержательный разговор, но в это время в соседнем помещении звякнул дверной колокольчик.
– Клиент, Поль! – оживилась Иветт и подала своему грозному повелителю тщательно отглаженный жилет.
Господин Поль, он же Пантелей Григорьевич Саенко, с недовольной миной натянул жилет на свой заметный живот и пошел в мастерскую.
Клиент стоял к нему спиной, оглядывая расставленные и развешанные вокруг замки. Замки были самые разные – обыкновенные висячие, которые попросту называют амбарными, врезные французские, английские – похитрее и подороже, заковыристые немецкие и самые хитрые, самые дорогие – швейцарские, рассчитанные на требовательных и состоятельных покупателей.
– Чего изволите? – проговорил господин Поль, подходя к клиенту. – Для лавки замочек или, допустим, квартирку закрывать? Если для господской квартиры – тогда предпочтительнее английский замок, с хитрой сувалдой. Правда, стоят они дорого. Ох и подлый же народ эти англичане – за все норовят втридорога содрать…