—Хочешь лизнуть? — спросила Кэролайн. Ее голос и лицо изменились до неузнаваемости, и она не пыталась это скрыть. — Не прикидывайся, Стефан, — издевательски продолжала она, — ты ведь снова начал пить человеческую кровь. Или не человеческую? Я ведь даже не знаю, во что она превратилась сейчас. А вы летаете вдвоем? Как пара летучих мышей?
— Кэролайн, — шепотом сказала Бонни, — разве ты не видела? У нее крылья...
— ... точь-в-точь как у летучей мыши. Или как у вампира. Я поняла: Стефан опять ее...
— Я видел, — глухо сказал Мэтт, стоя за спиной у Бонни. — Они не похожи па крылья летучей мыши.
— Кое у кого нет глаз? — спросила Мередит, стоя у лампы. — Смотрите. — Она наклонилась и тут же выпрямилась. В руках у нее было длинное белое перо. Оно переливалось в свете лампы.
— Ага. Значит, она теперь белая ворона, — сказала Кэролайн, — Все сходится. Но у меня в голове не укладывается, как вы все — все! — ходите перед ней на цыпочках, как будто она принцесса. Ты теперь общая любимица? Да, Елена?
— Прекрати, — сказал Стефан.
— Обращаю ваше внимание: общая, — фыркнула Кэролайн.
— Прекрати.
— А как ты сейчас со всеми целовалась! Со всеми по очереди. — Она театрально содрогнулась. — Вы все сделали вид, что у вас отшибло память, но я-то помню...
— Прекрати, Кэролайн.
— ...прежнюю Елену.
«Она говорит наигранно-приторным голосом, но скрыть яд не получается», — подумала Бонни.
— И все, кто тебя знал, тоже помнят, кем ты была, а Стефан не осчастливил нас своим появлением. Ты была…
— Кэролайн, остановись немедленно...
— ... шлюхой, и больше никем. Дешевой общедоступной шлюхой!
7
Все одновременно ахнули. Стефан побелел, его губы сжались в ниточку. Бонни задохнулась — столько всего ей захотелось сказать, объяснить; напомнить Кэролайн о ее собственном поведении. Пусть парней у Елены было столько, сколько звезд на небе, — она же бросила их всех, когда влюбилась. Кэролайн не могла не знать об этом.
— Что, нечем крыть? — издевалась Кэролайн. — Не можете придумать в ответ ничего остроумного? Летучая мышь откусила вам языки? — Она рассмеялась наигранным, стеклянным смехом, а потом, словно не в силах сдержаться, стала произносить слова — все те слова, которые не принято говорить в обществе. Большую часть из этих слов Бонни иногда доводилось произносить вслух, но здесь и сейчас они превратились в какой-то поток отравленной энергии. Слова громоздились друг на друга, набухали, и стало понятно, что сейчас произойдет что-то страшное. Такая мощная энергия должна куда-то выплеснуться...
«Что это за отзвук?» — подумала Бонни, когда звуковые волны стали еще гуще...
Стекло,— мелькнуло у нее в голове.—Надо держаться подальше от стекла.
У Стефана хватило времени ровно на то, чтобы обернуться к Мередит и крикнуть:
— Бросай лампу!
И Мередит, которая не просто молниеносно соображала, но была бейсболисткой — питчером с показателем 1,75, схватила лампу и швырнула ее к... нет, в...
— лампа взорвалась прямо в воздухе —
… раскрытое окно.
Такой же взрыв донесся из-за закрытой двери ванной. Это лопнуло зеркало.
Кэролайн дала Елене пощечину.
От удара на щеке размазалась кровь, и Елена осторожно потрогала кровавый след пальцами. Кроме того, там отпечаталась ладонь Кэролайн — белое пятно, которое тут же покраснело. У Елены стало такое лицо, что даже камень расплакался бы, глядя на нее.
И тогда Стефан сделал, по мнению Бонни, что-то очень странное. Он осторожно положил на пол Елену, поцеловал ее запрокинутое лицо и подошел к Кэролайн.
Он взял ее руками за плечи, но не встряхнул, а просто стиснул, заставляя ее стоять на месте и смотреть прямо ему в глаза.
— Кэролайн, — сказал он, — остановись. Вернись. Ради старых друзей, которые волнуются за тебя, — вернись. Ради родных, которые любят тебя, — вернись. Ради своей бессмертной души — вернись. Вернись к нам!
Кэролайн испепеляла его ненавидящим взглядом.
Стефан взглянул на Мередит.
— Если честно, я это плохо умею делать, — криво усмехнувшись, сказал он. — Мы, вампиры, вообще... не мастера по этой части.
Он обернулся к Елене и ласково спросил:
— Ты поможешь, любовь моя? Попробуешь еще раз выручить старую подругу?