И тут Альфа заговорил низким сдавленным голосом, так тихо, что Счастливчик и Белла с трудом его услышали:
— Небесный пес. Злой Небесный пес.
Белла подошла ближе, не сводя глаз с тучи.
— Я думала, Небесные псы добрые!
— То же самое говорили и о Собаке-Земле, — провыл Альфа. — Говорили, будто она добра и щедра к нам! Будто она всегда будет давать нам свежую дичь и чистую воду, защитит нас от беды и укроет от непогоды! Но Собака-Земля не спасла нас от Большого Рыка!
Полуволк запрокинул голову и завыл, зажав косматый серый хвост между лапами.
Беспомощность Альфы потрясла Счастливчика. Он так растерялся, что просто застыл с разинутой пастью. Когда он пришел в себя и снова взглянул в небо, туча больше не напоминала пса. Она снова была похожа на черный дым, стремительно расползавшийся над лесом.
— Это просто туча, — тихо сказал Счастливчик. — Ничего страшного. Это ничего не значит! Давайте догоним остальных, сейчас нам нужно держаться…
Его слова были прерваны оглушительным воем, но на этот раз это был стон не Собаки-Земли, а самой обычной собаки.
Все трое обернулись. Белла первая сорвалась с места, Счастливчик и Альфа бросились за ней. Впереди раздался оглушительный разноголосый лай — это надрывалась вся стая. Счастливчик, Белла и Альфа выскочили из-за деревьев, нагнали собак и промчались вдоль растянувшейся цепочки к тому месту, откуда доносился вой.
Там они резко остановились. Хромой катался по полянке между двумя соснами и хрипло выл от боли. Свою искалеченную переднюю лапу он прижимал к телу и беспомощно взвизгивал всякий раз, когда пытался привстать.
Прыгушка звонок лаяла рядом, остальные в ужасе смотрели на происходящее.
— Что случилось? — пролаял Счастливчик.
Лапочка подбежала к нему.
— Там впереди заболоченный участок, по нему очень трудно идти, лапы то и дело проваливаются в воду. Хромой хотел пройти, но его задняя лапа завязла в трясине, и он упал. А потом оказалось, что он подвернул переднюю лапу.
Бока Хромого раздувались, глаза закатились под лоб.
Счастливчик не на шутку перепугался, но рядом с ними стояла Лапочка, поэтому он не мог показать свой страх.
Когда собака-бегунья тихо отошла от стаи к дереву, Счастливчик побрел за ней.
— Он подвернул ту лапу, которая у него и так искалечена, — негромко сказал он, когда они остались одни. — Это не так страшно. Хромой уже привык ковылять на трех ногах, щадя эту лапу. Значит, все будет хорошо, верно?
Лапочка посмотрела на Хромого, жалобно скулившего от боли.
— Я не думаю, что у Хромого все будет хорошо, — мрачно ответила она. — Конечно, я точно сказать не могу, но мне кажется, что он сломал лапу.
Хромой повалился на бок, задрав вверх искалеченную лапу. Трясясь всем телом, он принялся с воем вылизывать ее.
Счастливчик обернулся и посмотрела в сторону долины, уже скрывшейся за лесом. Страшная туча висела над верхушками деревьев. Ее черное тело расползлось и уже начало распадаться на отдельные облака, но даже это не успокоило Счастливчика.
«Что если Альфа прав? — думал он. — Что если черная туча — это никакая не туча, а злой Небесный пес? Вдруг Хромой тоже сломал лапу не просто так? Что если это Собака-Земля наказала его и скоро расправится со всеми нами?»
До сих пор его утешала мысль о том, что Всесобаки заботятся обо всех стаях и никогда не оставят их в беде. Но теперь Счастливчик уже не был в этом уверен.
Страшное подозрение закралось в его душу. Что если Всесобаки возненавидели их?
Глава III
Собаки медленно брели через лес. Стояла тишина, только сухие ветки и опавшие листья похрустывали под лапами. Теперь собаки шли очень медленно, чтобы Хромой мог за ними поспевать. Несчастный пес молча хромал позади, прижимая лапу к груди. Прыгушка хотела подставить брату плечо, но он так зарычал на нее, что она с визгом отскочила в сторону.
Счастливчик опять шел последним, краем глаза приглядывая за Хромым. Он боялся, что у несчастного пса не хватит сил дойти до нового лагеря, впрочем, кто мог сказать, что калека выживет, даже если дойдет? Из-за своего увечья Хромой и так занимал одно из самых низших мест в стае, а теперь он и вовсе был ни на что не годен. У Счастливчика тоже ныли раны, полученные в схватке с лисами, каждый неловкий шаг отдавался такой болью в прокушенной лапе, так что он боялся даже думать о том, какие мучения терпел Хромой.