Каждый раз, проходя мимо Стрелы и Дейзи, Счастливчик невольно опускал голову от стыда. Будь на его месте более гордый пес, он бы, наверное, не вынес этого унижения.
«Сколько ни тверди себе, что делаешь это ради спасения щенков, все равно чувствуешь себя паршиво».
Пересилив себя, Счастливчик отнес мох в пещеру. Тут же из зарослей крапивы высунулся Нытик. При виде Счастливчика он радостно осклабился, высунув язык.
— Эй, нерадивый Омега! — нагло протявкал Нытик. — Смотри, ты уронил!
Счастливчик резко повернулся и смерил маленького уродца испепеляющим взглядом.
— Я просто стараюсь тебе помочь! — еще шире ухмыльнулся Нытик.
Он не скрывал своего торжества. В глазах маленького негодника светилась настоящая радость, он наслаждался унижением Счастливчика. Что ж, это тоже нужно было стерпеть.
Счастливчик поднял хвост и молча прошел близко от Нытика, так что тот испуганно попятился в крапиву.
Вернувшись к дереву на берегу, где он оставил свою кучу сухой листвы, Счастливчик даже остановился в изумлении. За то время, что он бегал в пещеру, куча выросла почти вдвое! Счастливчик потряс головой, зажмурился, а когда снова открыл глаза, то увидел Солнышко, выбегавшую из кустов в охапкой листьев в пасти.
Счастливчик сел и поскреб задней лапой за ухом.
— Что ты делаешь, Солнышко?
Она взмахнула коротким хвостиком и гордо окинула взглядом кучу.
— Ой! Помогаю тебе, что же еще? Когда я была Омегой, то целых два раза меняла подстилки, ой-ой! И сама нашла место, где лежат самые-пресамые мягкие листочки! Ой, Счастливчик, сейчас я тебе открою свой секрет, ой! Никогда не бери самые сухие листья, они или раскрошатся у тебя в пасти, пока ты будешь их нести, или превратятся в труху, когда на них кто-нибудь ляжет. Ой, понимаешь, да? А когда делаешь подстилку, то сначала клади мох, потом мягкие веточки — ой-ой, самые хорошие! — а в самом конце полусухие листочки! Ой, Счастливчик, какая получится подстилочка — ой! Даже лучше, чем в доме у моих Длиннолапых!
Счастливчик молча разглядывал ее.
— Ты была Омегой? — переспросил он.
Солнышко тявкнула и аккуратно подровняла кучку носом.
— Но разве не Нытик…
— Нет! Омегой была я!
Счастливчик грустно потупился. Ему было жаль бедную маленькую Солнышко, которой пришлось пройти через такое унижение.
Но она вдруг вытянулась во весь свой крохотный росточек, задрала голову и звонко протявкала:
— Не надо на меня так смотреть! Ой! И жалеть меня тоже не надо! Если хочешь знать, то — ой-ой! — мне очень понравилось быть Омегой! Потому что Белла, Марта и Дейзи хорошо ко мне относились, и Кусака тоже меня не обижала. И потом, ведь я в самом деле хорошо справляюсь с простой работой. Остальные собаки брезгуют ее выполнять, а я все делаю с радостью, ой! — Она сощурилась, обнюхала кучку и вытащила оттуда слишком сухой лист. — Ой, какой скверный, какой хрупкий! — фыркнула маленькая Солнышко. Она повернулась к Счастливчику: — Мои Длиннолапые всегда радовались, когда я им помогала, они хвалили меня, а я — ой-ой! — старалась изо всех сил! Каждый день я бежала со всех ног забирать шуршащую бумагу, которую нам оставляли под дверью, и приносила ее своим Длиннолапым. А когда вечером они приходили домой, я всегда приносила им мягкие шкуры для лап.
— Ш-шкуры для лап? — моргнув, переспросил Счастливчик.
— Ой, такие мягкие-премягкие шкурки, Длиннолапые надевают их на свои нижние лапы, — затрясла челочкой Солнышко. — Ты же знаешь, у Длиннолапых лапки голые, они же мерзнут, ой!
Счастливчик понял, что это выше его разумения. Голые лапы, на которые нужно надевать мягкие шкуры? Нет, не стоит даже голову ломать над такой нелепицей!
— Ты молодец, — с улыбкой сказал он. — Большое тебе спасибо за помощь. Но знаешь… больше не нужно мне помогать. Я не хочу, чтобы Альфа подумал, будто я отлыниваю от работы.
Солнышко понимающе кивнула.
— Хорошо. То есть плохо, конечно — ой! Мне так хотелось тебе помочь! Можно я хотя бы помогу тебе отнести эту кучу в лагерь?
Счастливчик не смог ей отказать. Вместе они быстро перетаскали все листья и ветки к пещере. Когда работа была закончена, Счастливчик благодарно лизнул Солнышко в нос.
— Ты славная собака, Солнышко! — сказал он. — Я уверен, что твои Длиннолапые были счастливы с тобой!
— Спасибо, — вздохнула Солнышко, зарываясь носом в шерсть на его шее. — Ты такой добрый! Ой!
Она подпрыгнула и помчалась прочь, весело помахивая пушистым белым хвостиком.
Глава XV
