— Ну вот мы и нашли тебе дело, — улыбнулся я. — Такое положение вещей тебя устраивает?
— Не очень, — честно сказала Злата. — Мне кажется, что вы, Константин Александрович, выдумали мне это задание только сейчас.
— Так и есть, — пожал я плечами. — Но это никак не отменяет того факта, что задание — важное.
— Что ж, по крайней мере, не обманываете, — фыркнула Злата.
— Вот и договорились. А теперь — как насчёт тренировки?
— Сейчас⁈ — Злата изумилась.
— А когда? У твоих бывших однополчан муштра в самом разгаре.
Тут в зале ярко полыхнуло Светом. До такой степени ярко, что контуры двери осветились, а сама дверь показалась чёрным пятном. Кто-то взвизгнул, что-то упало.
— Мы пойдём к ним? — спросила Злата.
— Нет. Мы пойдём на улицу, в парк.
— Но… там же холодно!
— И? Холод помешает тебе сражаться с Тьмой? На зиму возьмёшь отпуск?
— Нет, конечно! Но… Нам ведь нельзя по ночам покидать корпус.
— Злата. Когда ты со мной, правила я беру на себя.
Ещё пару секунд о чём-то подумав, Злата решительно кивнула.
Через двадцать минут после начала тренировки Злата со стоном рухнула на землю.
— Простудишься, — сказал я. — Не май месяц. Впрочем, в мае я бы тоже такие формы досуга не советовал.
Занимались мы в глубине Царского села, подальше от академии и от построек, среди деревьев. Старинные эти деревья и так были то тут, то там рассечены трещинами, поди докажи в случае чего, что мы виноваты в ещё одной.
— Я никогда раньше так не уставала, — проскулила Злата.
Тем не менее, она ухватилась за мою протянутую руку и, опираясь на неё, поднялась на ноги. Ноги дрожали.
— Платон обычно помягче? — спросил я.
— Гораздо!
— Ну вот видишь. Со мной ты достигнешь гораздо большего.
— Мне нужно присесть…
— Идём.
Я отвёл госпожу Львову к аллее и усадил на скамейку. Сам сел рядом, вытянул ноги и посмотрел вверх. Занимались мы настолько интенсивно, что тучи разлетелись, и на нас лили свой холодный свет луна и звёзды.
Вот интересно, а когда мы победим Тьму окончательно, над Санкт-Петербургом перестанут сгущаться тучи?
«Когда», надо же. Эким я оптимистом сделался. Впрочем, как известно, оптимист — это тот, кто не может, но делает, а пессимист — тот, кто может, но не делает. Так что я, пожалуй, всегда был из первых.
— Я так и не поняла одной вещи, — сказала Злата, положив голову мне на плечо.
В этом жесте не было никакой романтики, ей просто действительно было тяжело держать голову ровно — я крепко измотал девчонку. Из личного опыта знаю: усталость — лучший антидепрессант. Когда на ногах не стоишь и всех мыслей — только о том, как бы доползти до постели и отрубиться, как-то не до кризиса самооценки.
— Какой же? — спросил я.
— Почему объединить нас — плохо?
Н-да, видимо, требуется больше упражнений…
— Потому что ваше разделение — это побочный эффект защитной реакции мира на Тьму. Мир ей сопротивляется. Он живой, противоречивый, в нём кипит движение. А Тьма хочет всё это остановить. Если вас объединить, примирить противоречия — защита спадёт, и тогда мы будем говорить уже не о прорывах, а о всемирном потопе. Вашей вины в этом нет. Вы просто попали под раздачу. Случайность. На вашем месте мог оказаться любой другой младенец. Или дерево…
— Или бактерия, — пробормотала Злата. — Почему бы этому не случиться с бактерией? И пусть бы Тьма разыскивала её среди триллионов…
— Эй, не засыпать! — Я дёрнул плечом, и Злата встрепенулась. — На руках я тебя в комнату не понесу. Мой моральный облик и так уже под большим вопросом.
— Ох, простите, господин Барятинский! — Злата выпрямилась. — Я, право, не имела в виду ничего такого, просто действительно очень устала…
— … возможно я смогу вам помочь…
Голос раздался совершенно неожиданно. Я даже не засёк шагов. Что за?..
— Ваше высочество? — Я встал и поклонился. — Какая честь.
Злата тоже попыталась встать перед закутанной в серый плащ фигурой, но упала обратно на скамейку.
Лицо великой княжны Анны скрывала тень от капюшона, только стёкла очков поблескивали, отражая лунный свет.
— … не нужно этих формальностей……я здесь инкогнито…
Она приблизилась к скамейке и протянула ладонь к голове Златы. Та замерла. Разумеется, с великим князем она общалась неоднократно, но его сестра была личностью гораздо более таинственной. По крайней мере, на взгляд Златы.
— … не волнуйтесь……я просто заберу вашу усталость……мне как раз не спится…
Я вспомнил, что Анна говорила мне о грядущем замужестве, и мысленно вздохнул. Видимо, так и не смирилась, мучается, бедолага. Но я-то здесь чем помогу?