Риито пробормотал что-то на своём языке. Джонатан заорал по-чаячьи. Риито, подумав, протянул руку и несмело тронул его крыло. Джонатан добродушно курлыкнул.
— Мне кажется, эти двое нашли общий язык, — сказал Крюссен. — А ещё мне кажется, мсье Барятинский, что Риито последует за вами в Санкт-Петербург весьма охотно.
— Прошу прощения, капитан. При всем уважении — боюсь, парижские события не лучшим образом отразились на вашем душевном здоровье.
Витман с каменным лицом смотрел на Риито. Тот с интересом разглядывал обстановку круглого кабинета.
Подошёл к огромному глобусу на подставке, присел перед ним на корточки. Стараниями Кристины, теперь он был одет, как приличный парижский мальчик из хорошей семьи: брюки, рубашка, пиджак с каким-то значком на лацкане. Был ещё шарф на шее, но Риито так отчаянно крутил головой, что я разрешил бедолаге от него избавиться.
— Вы вообще соображаете, что делаете? — продолжал возмущаться Витман. К чести моего начальства — совершенно ровным, спокойным тоном. Для Риито, не понимающего ни слова, наша беседа, должно быть, звучала, как ничего не значащий разговор о погоде. — К тому перечню ваших грехов, коим не устают любоваться газетчики, не хватало только рабовладения! Мыслимое ли дело — притащить в Петербург негритенка? Если вам нужен ординарец, стоило сообщить об этом мне. В Тайной канцелярии достаточно сотрудников, уверяю вас.
Витман сердито прикурил сигарету и отошёл к окну.
— Всё? Вы закончили? — спросил я.
Витман раздраженно дёрнул плечом.
— Так вот: этот негритёнок способен распознать человека, в которого вселилась Тьма. На ранней, так сказать, стадии. Пока дело ещё не зашло слишком далеко.
Витман резко развернулся ко мне:
— Но вы ни словом об этом…
— Да когда бы я успел? — огрызнулся я. — Вы мне ни слова сказать и не дали.
— Государю императору — ура! — подтвердил Джонатан.
Стащил с блюдечка, на котором стояла кофейная чашка Витмана, шоколадную конфету. Подбросил её вверх и заглотил вместе с оберткой из фольги.
— Хватит жрать! — прикрикнул я. — Веди себя прилично!
Джонатан порхнул к глобусу, где стоял Риито, и сделал вид, что никуда не отходил.
Витман смотрел на Риито, как сомневающийся коллекционер. Не уверенный, что перед ним — подлинник, но страстно желающий в это поверить.
— Расскажите предысторию, — потребовал он.
Я рассказал. Обо всем, кроме великого Шуйя — это Витмана уж точно не касалось.
— И вы, насколько понимаю, планируете использовать этого мальчика в качестве, так сказать, детектора?
— Именно. До сих пор нас сбивали с толку слишком распространенные фамилии. Сейчас, с помощью Риито, можно попробовать вычислить злоумышленника раньше, чем произойдёт прорыв.
— Да, пожалуй. Это может сработать. — Теперь Витман смотрел на Риито совсем по-другому. — Но, тем не менее. Негритёнок… У него есть хоть какие-то документы?
— Конечно.
Я положил на стол перед Витманом лист бумаги. Внизу листа красовался логотип отеля «Хилтон». На листе было написано:
«Риито. Уроженец деревни Накуру, Южная Африка. Пол — мужской. Возраст — 14 лет (приблизительно)».
— Это всё? — изумился Витман.
Я пожал плечами:
— Крюссену этого хватило для того, чтобы провезти парня через две границы.
— Насколько я понимаю, мсье Крюссен этот, с позволения сказать, документ самолично и состряпал?
— Правильно понимаете.
В Тайную канцелярию нас с Риито переправил порталом Триаль. Пересекать границы, естественно, не потребовалось.
— Н-да, — сказал Витман. — А где вы собираетесь поселить мальчишку? Только не говорите, что снова на чердаке в академии! Калиновского удар хватит.
— О, ну что вы. В особняке Барятинских места вполне достаточно.
И удар хватит другого человека, ага. Но это — ладно. Как-нибудь переживём. Надеюсь, Нина не разучилась загружать в мозг иностранные языки. Ломаный английский Риито меня здорово утомлял, и я надеялся, что тётушка сможет помочь с этим вопросом.
— Если у вас ко мне — всё, то я бы прямо сейчас отвёз Риито в наш особняк.
— Почти всё. — Витман взял со стола конверт. — Вот, прошу ознакомиться. Принесли час назад
На конверте твёрдым каллиграфическим почерком было выведено:
«Князю Константину Алѣксандровичу Барятинскому въ собствѣнные руки».
Заклеен конверт не был. Взглянув на подпись внизу листа, который вытащил из конверта, я понял, почему. Письма, которые писал этот человек, перед отправкой наверняка просматривали канцеляристы.