Она подавила тяжелый вздох, вспомнив об ужасной трагедии, что пятнадцать лет назад разрушила жизнь людей, которые так безмятежно смотрели на неё с портрета.
— Ах, какое горе, какое горе, — прошептал печально за её спиной чей-то старческий голос.
Рея подскочила от неожиданности и резко обернулась. — Кирби! Вы до смерти меня напугали! — сказала она, но даже себе не решилась признаться, какое облегчение увидеть перед собой знакомое лицо.
— Прошу прощения, миледи. Я ужасно огорчен, — извинился Кирби. В руках у него был небольшой серебряный поднос с изящной чашечкой китайского фарфора и крохотным чайником. — Я услышал внизу чьи-то шаги и спустился узнать, кто это, но вы, видно, так глубоко задумались, что я не решился побеспокоить вас. Просто решил, что вы не откажетесь выпить чашечку чая, — он поставил поднос на чайный столик возле одного из кресел, подождал, пока Рея сядет и только тогда наполнил чашечку ароматным горячим чаем.
Рея улыбнулась. — Вы настоящий колдун, Кирби, умеете читать чужие мысли. Ах, какой чудесный запах, — польстила она старику.
— Я взял на себя смелость сам приготовить его, миледи. Мне показалось, что вам это необходимо, со слабой усмешкой сказал он.
— Вам следовало бы захватить чашечку и для себя, — сказала она, подумав, помнит ли славный старик, что он уже давно не слуга.
— О, миледи, а что подумает капитан, если вдруг ему придет в голову спуститься вниз и он увидит нас тут, вдвоем распивающих чай? — лукаво хихикнул Кирби.
— Ну, должно быть, подумает, что двое старых друзей пьют чай, — отозвалась Рея ему в тон, но более внимательный взгляд заметил бы, что улыбка далась ей нелегко. — Какая она была, Кирби? — тихо спросила Рея, снова бросив взгляд на красавицу с портрета.
Глубокий вздох вырвался из груди старика. — Ах, леди Элейн — она была святая, да, да, именно так! Самая добрая, самая заботливая леди, которую я только знал, конечно, кроме вас, миледи! И кроме её светлости! — добавил торопливо Кирби, подумав про себя, что такую женщину, как герцогиня Камаре, забыть невозможно. — А уж как она обожала Данте! Только для него и жила, вот так-то! Думаю, это потому, что она так и никогда не была по-настоящему счастлива с лордом Джоном. Он был чудесный человек, но не интересовался ничем, кроме своих книг и картин, и ещё всяких редких вещиц, которые коллекционировал. Да, он обожал редкости, разные красивые безделушки. Они-то и были его семьей. В картинной галере он проводил гораздо больше времени, а скульптуры любил нежнее, чем жену и сына. Собрал богатейшую коллекцию гравюр, старинных медалей, гемм, всяких ценных безделушек, прелестных пустячков. И, прошу прощения, миледи, просто на том случай, если вы случайно набредете …. как-то раз лорд Джон отправился в большое путешествие, уж не знаю куда, и привез великое множество разных скульптур, полуобнаженных дам и …эээ … джентльменов. Помню, как будто это было вчера — наша старая домоправительница, а в то время она была горничной у нашей хозяйки, чуть в обморок не упала, когда она увидела …ммм … одного из джентльменов, прошу прощения, миледи, — закашлялся Кирби.
— Ах, дилетант, — протянула Рея, ничуть не шокированная.
Кирби был поражен. — Но, миледи, вы не совсем поняли.
Рея улыбнулась. — Я вовсе не хотела сказать ничего плохого. Дилетант, Кирби, это человек, который любит искусство и восхищается предметами старины. Из ваших слов я поняла, что покойный лорд Джон преклонялся перед красотой. Мне это кажется восхитительным.
— Ах, вот как! — пробормотал Кирби, задумчиво сдвинув брови. — Ну, что ж, думаю, вы правы.Вот и мне всегда почему-то казалось, что лорд Джон как-то странно смотрел на свою жену, будто она — лишь часть его коллекции. И он всегда держал лорда Данте на расстоянии. Наш хозяин был высок не по возрасту и, думается мне, лорд Джон опасался, как бы тот ненароком не разбил или как-то не повредил его драгоценную коллекцию. Как сейчас помню горькую обиду на лице капитана каждый раз, когда лорд Джон раздраженным тоном приказывал ему выйти вон из комнаты. А ведь все, что было нужно бедному мальчику, это просто немного любви. Впрочем, и с леди Элейн хозяин вел себя точно так же, хотя, если хотите знать, она была в тысячу раз прекраснее, чем все эти бесстыжие мраморные статуи, Господи, прости меня, грешного, — презрительно фыркнул старик. — Вы мне чем-то напоминаете её, миледи, — брякнул Кирби, не подумав и вдруг побагровел от смущения. — Ох, миледи, я вовсе не хотел ничего такого … — заикаясь, пробормотал он.
— Ах, Кирби, ну что вы, право! Для меня большая честь, что вы сравнили меня с леди Элейн, — прошептала Рея, губы её нервно подергивались.
Хьюстон Кирби бросил на портрет испытующий взгляд и вслед за Реей его охватила та же непонятная грусть. — О, миледи, я желаю всей душой, чтобы вы жили здесь гораздо счастливее, чем бедная леди Элейн. У меня сердце разрывается, видя, что вы страдаете, как она когда-то, бедняжка. Порой мне кажется, что я бы с радостью дал себя вздернуть, лишь бы заставить сэра Майлза страдать так же, как страдала она по его вине.
— Я всегда терпеть его не мог, — продолжал Кирби, — Ни на грош ему не верил. Из той породы людей, о которых нельзя думать слишком плохо — на деле они ещё хуже. Вечно лгал и строил какие-то козни. Всех беспардонно использовал, а потом просто стоял в стороне с мерзкой ухмылкой, вот, мол, каков я! Мне всегда казалось, что он наслаждался, распродавая одну за другой те прекрасные вещи, что покойный лорд Джон собирал всю свою жизнь.
— Ах, бедняжка леди Элейн, счастье её, что она умерла. Только так смогла избавиться от этого негодяя, — вздохнул Кирби. — Странная это была история и странный он был человек — и любил и ненавидел леди Элейн в то же самое время, — тревожно оглядевшись по сторонам, он понизил голос и склонился к Рее, — Вы ведь не верите глупым слухам, что её беспокойный дух все ещё бродит по скалам, а, миледи? У меня все внутри переворачивается при мысли, что бедная леди и после смерти не нашла покой, — прошептал Кирби. Его лицо исказилось от волнения. Рея уже открыла было рот, чтобы уверить его, что не верит в подобную ерунду даже несмотря на то, что накануне своими глазами видела призрачную фигуру в саду, как вдруг Кирби истошно завопил. Подскочив от неожиданности, он выругался, почувствовав, как что-то скользнуло по его обтянутым чулками ногам.
— Ямайка! — зарычал он, подхватив на руки огромного кота. — Ах ты, старый мошенник! Как ты сюда пробрался? А где ты был раньше, плут? Я тебя уже дня три как ищу всюду. Наверное, за местными дамами ухлестывал? Ах, ты бродяга, бродяга! — ворковал Кирби, — Ну-ка, поздоровайся с леди Реей! Конечно, не думай, что она так уж тревожилась о тебе, просто спрашивала, куда это ты подевался в последнее время. Тебе должно быть стыдно, негодяй, разве можно заставлять леди беспокоиться.
— Привет, старина. Ну, и где же ты пропадал? У тебя завелась подружка? — ласково прошептала Рея, поглаживая кота, а тот выгнул спину дугой, звонко мурлыча и терся мордочкой о её руку. Кирби сунул кота ей в руки, подумав, что лучше уж пусть она занимается Ямайкой, чем сидит с таким печальным лицом, думая о чем-то своем.
— Жаль, что он не говорит, — Кирби укоризненно покачал головой. — ты ведь уже немолод, друг мой. Ну, ладно, плутишка, держи при себе свои секреты. А ведь я-то подумывал о том, чтобы угостить тебя куриной печенкой, если бы ты вел себя как подобает. Вы представляете, миледи, в прошлый раз, когда я решил побаловать его, этот нахал отхватил себе все целиком — целого цыпленка, подумать только! — Кирби возмущенно потряс кулаком под носом у безмятежно мурлыкающего кота, но Рея видела, что старик души в нем не чает и рад без памяти, что Ямайка наконец вернулся домой.