— Я бы пожертвовала всем на свете ради твоей любви, — воскликнула Рея, неуверенно коснувшись его плеча.
— Но не ради такого человека, каким в то время я, — ответил Данте, чувствуя, как тепло её тела, прильнувшего к нему, вновь возвращает его к жизни. — Не знаю, полюбила бы ты меня и пошла ли за мной? Вспомни, ведь когда-то я просто похитил тебя и, как вор, растворился в ночи. Твоя любовь — для меня все, — нежно прошептал он и теперь его могучие руки сжали её в кольце объятий, губами он пил сладость её поцелуев, а она со страстью откликнулась на его зов.
— Спасибо за то, что веришь мне, — жарко прошептал он. Их дыхание смешалось.
— Ведь я и раньше говорила, что ты никогда не должен сомневаться во мне, — напомнила Рея. Ее сердце снова заколотилось, но уже не от страха, а от охватившего её возбуждения.
— Если чем-то очень дорожишь, нет ничего страшнее, чем потерять это, — просто ответил Данте.
Рея удовлетворенно вздохнула и прижалась головой к его плечу. Подняв глаза к облакам, освещенным заходящим солнцем, она задумчиво прошептала. — Только кое-что мне до сих пор непонятно.
— И что же? — поинтересовался Данте, мысли его блуждали сейчас далеко, а горячие губы медленно прокладывали дорожку обжигающих поцелуев от ушка Реи вниз к длинной, стройной шее. Слишком много дней минуло с того дня, когда он в последний раз держал жену в объятиях и теперь он уже устал от разговоров.
— Ведь если ты сам только недавно обнаружил, что остался без гроша, значит, никто больше об этом не знал? Странно, что как раз тогда слухи о твоем разорении дошли до той женщины и она решила отказаться от тебя.
Данте одобрительно хмыкнул. — Похоже, ты стала довольно искушенной в житейских хитростях, любовь моя. Так вот, её дедушка, который воспитывал девушку после смерти родителей, был близким другом моего опекуна, и тот ему все рассказал.
— Похоже, этот твой опекун — просто злой гений! — задумчиво сказала Рея, — Ты доверял ему. Ты готов был пожертвовать своими землями ради него, он единственный, кто знал тайну твоей любви к той женщине. А когда на тебя пало это ужасное подозрение, ты по-прежнему верил в него, ведь так?! Знаешь, тебе не приходило в голову, что если бы ты был осужден за убийство, это как нельзя лучше вписалось бы в его планы? Узнав, что у тебя есть алиби, он постарался сделать все возможное, чтобы правда не выплыла на свет. И он не остановился перед тем, чтобы распустить слухи о твоем разорении, чтобы твое алиби продолжало оставаться тайной.
— Ты удивила меня, Рея. Мне всегда казалось, что ты на редкость наивна. Да, ты права, я верил своему опекуну, как себе. Я доверил бы ему свою жизнь, а не то что земли.
— Но почему он так стремился уничтожить тебя, Данте?
Данте подавил тяжелый вздох. — Ему ненавистно само имя Лейтонов. Он ненавидит Мердрако и все то, что он олицетворяет собой. Зависть и злоба душили его, превратившись в жгучую ненависть из-за того, что случилось много лет назад. Целью жизни для него стало сокрушить Мердрако и он обвел нас с матерью вокруг пальца, как последних дураков. Она пыталась предостеречь меня, но … — в голосе Данте звучала горечь и жажда мести, которую он лелеял в своей душе много лет.
— Тогда почему же ты так доверял ему? — нетерпеливо спросила Рея, стараясь разгадать выражение его лица.
— Он был очень умен. Всегда старался казаться мне другом. В его заботе обо мне было что-то отцовское, он так тревожился из-за меня, а потом делал вид, что убит горем, когда меня обвинили в убийстве. Вполне добропорядочный, достойный джентльмен. Впрочем, любовь моя, все это было так давно, а теперь я не могу думать ни о чем, кроме тебя. После такой долгой разлуки ты наконец рядом со мной.
Чуть отпрянув, Рея пристально вглядывалась в лицо мужа. — Данте, а где сейчас твой опекун? Он ещё жив?
Данте молчал. Молчал слишком долго, как показалось Рее.
— Где он сейчас, Данте?
— Скоро будет гореть в аду, а пока что живет в Вулфингволд Эбби. И куда бы он не ехал, ему не свернуть с той единственной тропинки через дюны, ведущей к Мервест Кросс, где пересекаются дороги, ведущие на юг и на север. И там он не может не видеть сторожевых башен Мердрако, гордо устремившихся в самое небо. И тогда, я знаю, он думает обо мне. Он знает, что я где-то в этом мире и жду того дня, когда смогу послать его в ад.
Она была нежнее осенней розы.
Теодор Агриппа Д'Обинье
Глава 10
Данте ничуть не был удивлен, когда на следующее утро ему передали, что герцогиня настаивает на встрече с ним. Знакомство и так чересчур долго откладывалось, и у Данте возникло подозрение, что терпение её светлости находится на пределе, особенно если учесть, что она вполне могла быть в курсе последних гнусных сплетен по поводу темного прошлого её новоиспеченного зятя.
— Постарайтесь ей понравиться, милорд, — наставлял Кирби своего капитана, беспокойно шевеля бровями. Приподнявшись на цыпочки, он смахнул парочку кошачьих волосков с рукава Данте.
— О Господи, Кирби, я всегда вежлив с дамами.
— Да, да, особенно, если вам что-нибудь нужно. Но предупреждаю, герцогиня — женщина необычная, и на неё ваши льстивые речи вряд ли подействуют, — осторожно предупредил его Кирби, — У неё зоркий глаз, у этой леди. И вы сами это увидите, когда встретитесь с ней лицом к лицу, конечно, если будете достаточно наблюдательны, — добавил маленький дворецкий, оглядев своего капитана с ног до головы критическим взглядом. — Ну, вроде все в порядке, — решил он наконец. Каштановые густые волосы Данте, которые обычно вились непослушными кольцами, были тщательно зачесаны назад и туго стянуты черной лентой. Ослепительно белый, завязанный сложным узлом галстук красиво выделялся на фоне бронзового от загара лица. Капитан был тщательно выбрит и слегка надушен. Желтовато-коричневые бриджи по прежнему ловко обтягивали длинные, мускулистые ноги, и даже несмотря на то, что всего лишь один шелковый чулок красовался на виду, это ничуть его не смущало, скорее придавало его милости вид завзятого законодателя мод. Сильные руки были затянуты в перчатки испанской кожи. — Вот теперь вы стали похожи на порядочного человека, — преподнес напоследок сомнительный комплимент Кирби.
— Спасибо. Теперь мне не страшно предстать перед придирчивым взглядом даже самой хозяйки замка, — насмешливо скривился Данте. Но его напускное безразличие скрывало глубоко таящийся страх. Если знакомство с герцогиней пройдет не так уж гладко, а бесстрашный капитан почти не сомневался в этом, последствия его могут катастрофическими для их с Реей отношений. Ее и так сильно беспокоила все растущая холодность отца по отношению к мужу, а уж если к нему присоединится и мать, то напряженность ещё больше усилится. И Данте, сцепив зубы, поклялся в душе во что бы то ни стало заставить герцогиню принять его. Будь все проклято, он не мог сейчас потерять Рею!
— Не забудьте свой подарок, который вы собирались преподнести её светлости, — напомнил Кирби, нагнав его на полпути к двери. — Довольно-таки странная вещь для подарка герцогине, я бы сказал, — проворчал он, передавая сверток Данте. Роскошный букет цветов или даже драгоценность в данном случае подошли бы куда больше, но попробуйте убедить некоторых людей, когда они уже успели вбить себе что-то в голову.
— Но ведь тебя никто и не спрашивает, Кирби, — огрызнулся капитан со своей прежней усмешкой, которая делала его похожим на дьявола. Ничего не ответив, коротышка-дворецкий приоткрыл дверь и долго смотрел ему вслед, пока капитан медленно и осторожно шел по коридору, зажав в одной руке трость, а другой прижимая к груди странный подарок герцогине.
Лакей в бело-голубой с золотом ливрее и тщательно напудренном парике бесшумно отделился от стены, распахнул перед ним двери и отскочил в сторону, пропуская Данте в маленькую гостиную герцогини.