— Уж это святая правда, миледи, — с горделивой ухмылкой закивала польщенная Дора, подумав, до чего же славная эта леди. — Так, стало быть, муженек ваш родом из Девоншира? — спросила она удивленно, сгорая от любопытства при мысли, что знатный путешественник родом из этих мест.
— Да, он здесь родился, но не был в родном доме вот уж скоро пятнадцать лет, — спокойно ответила Рея, гадая про себя, удивится ли старая женщина, узнав, что за гость остановился этой ночью в её доме.
— Да что вы? А, прошу прощения за любопытство, — поинтересовалась Дора как бы между прочим, — как зовут вашего достойного супруга?
Рея заколебалась, — — Я не совсем уверена, что вам знакомо его имя.
— Да что вы, миледи?! Ведь я, почитай уж пятьдесят лет живу в этих местах! Да и знаю здесь всех и каждого на сотню миль кругом, — уверила её старуха.
— Его имя … — начала Рея, но пронзительный вопль, который издал в эту минуту пробудившийся Кит прервал её и отвлек внимание любопытной старушки. — Тихо, тихо, Кит. Мама здесь, — ласково пробормотала Рея, нежно качнув деревянную колыбельку, которую заботливый Данте уже успел извлечь из кареты.
— Ах, что за славный у вас малыш! — с широкой улыбкой воскликнула Дора. — Поди, ваш сынок, миледи?
— Да, — ответила Рея, её внимание было поглощено заворковавшим ребенком, слезы которого высохли как по волшебству, как только он увидел мать.
— Кто бы мог подумать, вы ведь ещё такая молоденькая и невинная! — пробормотала Дора, которая опять замешкалась у дверей. — И какой здоровенький на вид! Наверное, весь в папашу. А какие прелестные кудряшки и как вьются!
— Вы правы. Кит очень похож на отца и Данте страшно горд этим, — чуть слышно отозвалась Рея, осыпая поцелуями крохотный носик сына.
Убедившись, что малыш уснул, она с усталым вздохом откинулась на спинку и благодарно приняла чашку горячего чая из рук словоохотливой хозяйки.
В эту минуту в комнату вбежали двое мальчиков и Дора Лэскомб с удивлением воззрилась на их насквозь мокрые плащи. Сбросив верхнюю одежду, оба аккуратно развесили её у дверей и ринулись к камину, на ходу потирая озябшие и покрасневшие руки.
— Кэп велел передать это вам, сказал, что это для колыбельки лорда Кита, — буркнул Конни Бреди, бережно укутывая собольей накидкой мирно спящего малыша. Впрочем, склонившись над колыбелью, он с удивлением заметил, что тот не спит, а таращит на него широко раскрытые глазенки.
— Он придет? — беспокойно спросила Рея, переводя взгляд с Конни на хозяйку, которая мялась в дверях, с жадным любопытством прислушиваясь к их разговору.
— И минуты не пройдет, миледи. Он сказал, что собирается только посмотреть, как там лошади, — сообщил Конни. Взгляд его с удовольствием остановился на тяжело нагруженном подносе с чайником, над которым поднимался ароматный пар.
— Идите же к огню, Конни, Робин, — поторопила их Рея, протягивая каждому из мальчиков по чашке чая и щедро добавив в него сахар и сливки.
— Спасибо, миледи, — пробормотал Конни. Он устроился возле камина, зябко обхватив горячую чашку озябшими пальцами.
Робин с не меньшей благодарностью принял чай, но при этом не упустил возможности посетовать, что кроме чая, на подносе ничего не было, а его желудок, заныл он, пуст и то и дело напоминает о себе тревожным бурчанием.
— Не волнуйтесь, молодой человек, я уже сунула в печь булочки. Вы и глазом моргнуть не успеете, а они уж будут готовы! — заботливо сказала Дора темноволосому пареньку. Слишком часто ей приходилось видеть это тоскливое выражение на лицах собственных внуков, чтобы сейчас она могла ошибиться. Мальчишки просто умирали с голоду. — Ну, пойду-ка я лучше на кухню, а то как бы у моих дурех суп не выкипел, — беспокойно проворчала она.
— Пожалуйста, проследите, чтобы моим горничным и Норе с Бетси непременно подали чай, — распорядилась Рея, заметив, что обе девушки вошли в комнату и неловко жмутся у дверей. — Ну, что же вы? Идите поближе как огню и согрейтесь как следует. Вы же обе дрожите, — заботливо вскричала Рея. Мейсон никогда не простит, если она допустит, чтобы его внучка простудилась. И в первый раз Рея почувствовала, какая это ответственность — иметь собственную прислугу.
— Мы просто приглядывали, как разгружают повозки, смотрели, чтобы все сундуки внесли в дом и разместили по комнатам, — объяснила Нора, страстно мечтая в эту минуту о том, как славно было бы оказаться в собственной узкой постели, в той же самой, которой она спала всю свою жизнь, свернувшись калачиком под теплым одеялом в замке Камаре. А этот суровый, неприветливый край уже изрядно ей наскучил.
— Ну вот, миледи, я налила ещё две чашки чая, — проворчала Дора. Она уже было направилась к дверям, чтобы взглянуть, как идут дела на кухне, когда почти у входа столкнулась с высоким, закутанным в плащ мужчиной. Он скинул шляпу с обвисшими полями и опустил высокий воротник плаща и в ту же минуту у женщины вырвался испуганный крик. Слишком хорошо помнила она эти светлые, как расплавленное серебро, глаза. Страх её ничуть не уменьшился, когда вслед за высоким мужчиной в комнату вошел крохотный кривоногий человечек, держа на руках кота, огромное животное, чьи прищуренные светло-зеленые глаза немедленно уставились на оробевшую хозяйку. Его лицо было также хорошо знакомо Доре Лэскомб. Были когда-то времена, когда все её девичьи мечты были связаны с этим человеком. О седине она тогда и не думала, ведь в те годы сама она была ещё пухленькой девушкой с розовыми щечками.
— Миссис Лэскомб, не так ли? — услышала она холодный голос над своей головой, — Сколько лет прошло, мадам!
Но Дора Лэскомб оцепенела на месте, так что вполне могла сойти за того несчастного обледеневшего епископа, в память о котором был назван этот трактир.
— Боже милостивый! — только и смогла пролепетать бедная женщина, а увидев, что губы Данте Лейтона искривила так хорошо знакомая ей улыбка, она почувствовала себя совсем неуютно. Господь спаси и помилуй нас грешных, да ведь он, этот дьявол, стал ещё красивее, чем в двадцать лет, если только такое возможно, с суеверным ужасом подумала она.
— Чего-то подобного я и ожидал, когда решил вернуться в Мердрако, — тихо промолвил он, — Дурак я был, если надеялся, что за столько лет что-то могло измениться!
Дора Лэскомб только хлопала глазами, похоже, как испуганная сова, но от Сэма Лэскомба этого ожидать не приходилось. Снизу доносился его голос, он оглушительно звал жену, чтобы поделиться новостью о своих постояльцах. Видно кто-то из прислуги Лейтона упомянул имя своего хозяина.
— Дора? Дора? — завопил Сэм Лэскомб, вихрем ворвавшись в комнату и случайно задев локтем высокого мужчину, который, вздрогнув, повернулся к нему лицом, .и Сэм понял, что сбылись худшие из его страхов. Он боялся даже думать о том, в какую ярость придет Джек Шелби, когда узнает, что Данте Лейтон вернулся в родные места, а он, Сэм, предоставил ему кров и пищу.
— Я хотел убедиться собственными глазами, — проворчал он, недоверчиво уставившись на высокого мужчину и пожирая глазами каждую черточку его сурового лица. — Лорд Джейкоби!
— Да, и поверь, мне очень приятно вновь увидеть тебя, Сэм Лэскомб, — произнес Данте и вспомнил, сколько раз он в прежние времена он, промерзнув до костей на обратном пути из Вестли Эббот, заворачивал в трактир, чтобы пропустить стаканчик бренди в «Могиле епископа».
Похоже, Сэма тут же поразила та же странная болезнь, что и его достопочтенную супругу. Он так же принялся разевать рот, но не мог выдавить из себя ни звука, пока его взгляд не упал на коротенькую фигуру, выглядывавшую из-за плеча Данте Лейтона. Голос немедленно вернулся к нему и трактирщик схватился за голову, — Так и знал! — оглушительно завопил он, насмерть перепугав старого Ямайку, безмятежно дремавшего на руках у Кирби. Как молния, тот проскользнул между ног у Лэскомба и скрылся под стулом Реи.