— Как ты могла сделать это? — спросил он, глядя на нее с внезапным отвращением.
— Не будь таким надменным со мной, — сказала она громко, а потом прошептала еле слышным голосом. — Я ударила его достаточно сильно и он потерял сознание, но я усилила звук так, что всем показалось, что я убила его.
— О! — Джедра внезапно успокоился, забрал у нее свою дубину и они вместе пошли к ямам для рабов у основания пирамиды, успокоенные тем, что они пережили свой первый бой и не убили никого. Команда уборщиков — два раба, один из них с лопатой — пробежала мимо них к телу дварфа.
— Извини за неразбериху, — сказал смущенный Джедра, как если бы он только что вырвал свой завтрак перед тысячами людей.
— Давай так почаще, приятель, — бросил тот раб, что был с лопатой. — Оччень круто, просто жуть.
Наконец Джедра с Кайаной дошли до входа на арену, где Сахалик радостно приветствовал их и похлопал по спине. Некоторые из остальных гладиаторов тоже сгрудились вокруг них, поздравляя или что-то советуя, но внезапно шум прекратился и все опять посмотрели на арену, где один из команды уборщиков приподнял голову дварфа, а второй коротким ножом перерезал его горло от уха до уха.
— Ха, — проворчал Сахалик. — Наверно трус сделал вид, что умер. Не волнуйтесь, это никак не отразится на вас.
Как бы в опровержание его слов, у Джедры подкосилась раненая нога и он упал на колени. — Ого, — сказал Сахалик, хватая его могучей рукой за плечо и поднимая на ноги. — Похоже ты потерял больше крови, чем я думал. Целитель! Сюда! Немедленно целителя сюда!
Джедра почти не слышал его. Он не почувствовал, когда двое из псиоников арены аккуратно уложили его и остановили кровь, бегущую из ран, и даже не заметил, как они избавили его от боли. Его мысли были в миллионах миль от арены, в том воображаемом мире, где люди не сражаются ради развлечения и не убивают друг друга на потеху толпе.
Этой ночью казарма гладиаторов была почти пустая. Шани была вместе с Сахаликом, празднуя свою победу на эльфийкой из другого аристократического дома, но и койка рядом с Джедрой с ее стороны тоже была пуста. Мужчина средних лет проиграл свой матч. Он никогда не был другом; они не обменялись и дюжиной слов за все время, пока жили вместе, но теперь, без него, в доме было пусто и тоскливо. Может быть из-за того, что Джедра знал, что где-то, в другой казарме гладиаторов, кто-то празднует его смерть.
Кайана тоже молчала. Джедра попытался заговорить с ней, но она либо молчала либо отвечала односложно на его слова, и было ясно, что она хочет побыть одна. Джедра не винил ее за это; его брезгливость заставила ее вмешаться, рискнуть, сыграть в отчаянную игру чтобы спасти их и одновременно не взять на себя вину за убийство, и теперь это ударило по ней самой.
Стражники-псионики играли, как всегда, в кости, полагаясь на то, что их чувство опасности предупредит их, если рабы решатся на побег. Джедра подумал было соединиться с Кайаной и удивить их, но они оба были слишком истощены; результатом могло быть только жестокое наказание. Нет, им надо выжидать удобного случая. Возможность представится. Обязана.
Утром Сахалик улыбался во весь рот. Его былая враждебность к своим новоиспеченным гладиаторам растаяла, исчезла как дым. — Вас называют забияками, или вечно спорящей парочкой, — сказал он им, когда они собрались на утреннюю тренировку. — Им чрезвычайно приятно смотреть, как вы ругаетесь друг с другом. Их это по настоящему увлекло, и мне бы хотелось, чтобы вы продолжали в таком духе, если, конечно, вы способны на это.
Кайана рассмеялась, в первый раз с того момента, как их схватили, — О, это как раз не проблема.
— Я тоже думаю так. Но этот аспект боя я оставляю вам, а сейчас мы сконцентрируемся на использовании оружия. Я буду учить вас работать с мечом.
Он и Шани весь день показывали им как владеть мечом: как держать его «на страже», как атаковать, парировать, обманывать и еще дюжины разных приемов, которые хороший гладиатор может делать не просыпаясь. В результате к концу дня их головы распухли от незнакомых терминов, а мышцы болели в новых и неожиданных местах. И в то же время Джедра с удивлением осознал, что у него природный талант к мечу. Казалось, что какой-то инстинкт направляет его руку именно туда, куда надо, в результате в конце дня он сражался с Сахаликом не меньше минуты, прежде чем эльфу удалось прорвать его защиту.
Когда они закончили последний на сегодня учебный бой, оба тяжело дышали и были покрыты потом с ног до головы. В этот момент Сахалик пригляделся повнимательнее к ножевым шрамам на теле Джедры и сказал, — Я никогда бы не поверил, глядя на такое огромное количество следов ударов меча на твоем теле, которые ты пропустил с нашей последней встречи, но я думаю, что мы нашли твое оружие. — Он сделал долгий глоток из меха с водой, который лежал все это время рядом с тренировочным полем, потом передал мех Шани. — Но как ты выжил со всеми этими ранами? Некоторые из них выглядят очень скверно.
— Я и не выжил, — сказал Джедра, но сообразил, как странно это прозвучало. — Почти не выжил, — поправился он. — Кайана нашла меня, когда я лежал, умирая, в луже крови, и вылечила. — Он улыбнулся Кайане, которая в этот момент брала мех у Шани.
— Да, похоже у вас было трудное время после того, как я… ушел из племени, — понимающе проворчал Сахалик.
— Да, — Джедра подождал, пока мех дошел до него, сделал длинный глоток теплой воды и сказал. — Смотри, нас вышибли из племени на следующий день. Нам пришлось идти по пустыне не один день, прежде чем мы наткнулись на Китарака, а потом… — Он пожал плечами. — А потом нас столько раз кидало из огня да в полымя… и вот мы здесь.
Сахалик засмеялся, — «Столько раз кидало из огня да в полымя». Да, подходящий конец у рассказа. — Тут он помрачнел, перестал смеяться и спросил, — То, что ты говорил мне раньше о Джура-Дай. Это правда? У них действительно проблемы, из-за того, что я ушел от них? Они хотят меня назад?
Джедра кивнул, — Они примут тебя с распростертыми объятиями.
— Хммм, — сказал эльф. — Ну хорошо, еще немного времени они смогут подождать. У меня здесь есть свой собственный бой. — Он зло усмехнулся и не говоря больше ни слова пошел в свою собственную казарму.
— Что он имел в виду? — спросил Джедра у Шани. — Он что, тоже должен сражаться на играх?
— Конечно, — сказала она. — Он же чемпион Дома Рокура.
Даже если Сахалик от Джура-Дай направился прямо в Тир, он не мог быть здесь дольше двух-трех недель. Чемпионы приходят и уходят быстро, подумал Джедра. Естественно, так как кто-нибудь умирает почти в каждом бою.
— Я надеюсь, что он так же хорош, как он сам думает, — пробормотал Джедра, удивляясь тому, что его это вообще волнует.
Сахалик и Шани безжалостно работали со своей новой командой день за днем, но после своего первого опыта на арене Джедра с Кайаной старательно впитывали каждую частицу их опыта, не упуская ничего.
Во всяком случае Джедра; Кайана сражалась четко и умело, но не показывала большой радости, даже когда ей удавалось прорвать защиту Сахалика и Шани, и после каждой тренировки она немедленно возвращалась в их казарму.
Когда Джедра пытался заговорить с ней, она отвечала как зомби, пока он не сдавался и не оставлял ее одну. Он стал опасаться за ее рассудок, боясь, что жестокость, которую она видела с тех пор, как стала рабыней в первый раз, может сломать ее разум, но никак не мог придумать, как вывести ее из этого состояния. Побег казался чем-то совершенно невероятным, как и возможность прожить достаточно долго, оставаясь гладиатором.
Пока, однако, кроме жизни гладиатора других вариантов не было, и Джедра собирался заниматься именно этим. Ему по-прежнему не нравилась идея убивать другие разумные существа ради чьего-то там удовольствия, но после поединка с Лотаром его мнение слегка изменилось. Лотар хотел быть здесь, он по своей воле сражался с парой рабов, которые вовсе не хотели этого. Джедра с Кайаной попытались спасти его жизнь, но даже его убийство было бы простой самообороной по любым моральным кодексам о которых слышал Джедра. Сахалик уверял их, что теперь они с Кайаной будут сражаться только с профессиональными гладиаторами, что им не придется убивать таких же как они рабов. В таком случае лицом к лицу перед ними будут только те, кто хотел быть там, кто выбрал это опасное занятие добровольно и выберет их как соперников в надежде завоевать еще больший статус и, одновременно, большой приз, убив побеждающую команду. Так что речь идет о своеобразной справедливости, отмщении, а любой другой вариант означает самоубийство, а Джедра не думал, что есть такой моральный кодекс, который требует этого. Так что он будет драться на арене. Он ненавидит это, он постарается убежать при первом же удобном случае, но пока он будет драться, драться и побеждать.