— Кайана! — прошептал ей Джедра. — Он может изжарить нас силой мысли в одно мгновение.
— И что это изменит? — спросила она.
Но король только усмехнулся и сказал, — Ты развеселила меня. Хорошо. Развлекай меня дальше. Пусть битва начнется! — Он вытянул руки в стороны, потом свел их перед собой. Раскат грома прокатился по арене. Глашатай повторил команду короля, хотя и намного более тонким голосом, — Начали!
Джедра взглянул на Кайану. Кайана посмотрела на него. Они стояли друг напротив друга, в пределах досягаемости мечей; если бы один из них сделал выпад, он мог бы заколоть другого, не встретив ни малейшего сопротивления. Вместо этого они шагнули друг к другу для последнего поцелуя. Вначали тысячи людей на стадионе только засмеялись над их храбростью, но они быстро соскучились и начали скандировать, — Бой! Бой! Бой!
Кайана сделала шаг назад. — Что теперь? — спросила она. Ее голос задрожал, на шее бешено билась тонкая жилка.
Джедра сглотнул. Его сердце ударяло так, что кристалл на его груди подпрыгивал с каждым ударом. — Давай покажем им зрелище, — сказал он.
— А потом?
— Не знаю! — Он отвернулся, неспособный глядеть в ее лицо, неспособный сказать слова, которые должен был сказать, неспособный даже думать о том, что будет потом. Он взглянул на трибуны, полные народу, они все ожидали кровавой битвы и торопили их, и тут его взгляд что-то зацепил. Почти не соображая, что он делает, он откинул голову назад и завыл, из его горла вылетел долгий крик горя и отчаяния, он выл и выл, пока в его легких не кончился воздух, а в горле запершило.
Толпа съела это зрелище, решив, что его псионически наказали за то, что он еще не начал сражаться. Чтобы подбодрить его, народ стал кидать на арену гнилые фрукты и куски еды. Он легко уклонялся от потока этих отбросов, но не мог уклониться он невидимых кулаков, которые били ему в спину, ни от рук, которые схватили его меч и направили его на Кайану. Стражники разрешили псионической силе толпы дойти до него.
Шум голосов наполнил сознание Джедры. Он едва не отсек их, когда знакомый голос заглушил все остальные. Послание было точно такое же, как и то, что твердили остальные голоса, — Сражайся! — но это был голос Китарака, без сомнений.
Джедра закрутилсся на месте, пытаясь найти источник голоса, но послание было слишком коротко, он не сумел. Где-то на восточной стороне стадиона; в этом он был уверен.
Китарак здесь, передал он Кайане, псионики знали, что он что-то сказал ей, но не могли подслушать их разговор. Они могли блокировать их, но тогда они блокировали бы и толпу.
Я слышала его, ответила Кайана. Он тоже хочет, чтобы мы сражались. В ее голосе прозвучало отчаяние, как если бы умерла ее последняя надежда.
Нет, возразил Джедра. Он хочет, чтобы мы выиграли время и дали ему возможность освободить нас!
В псионическом голосе Кайаны послушались нотки ее прежнего энтузиазма. Ты так думаешь? спросила он.
Уверен.
Кайана откинула кусок гнилой дыни со своего щита, все ее ноги были покрыты кожурой от разгрызенных семечек и забрызганы соком. Ну что ж, давай дадим им того, что им так хочется, прежде чем они начнут забрасывать нас камнями, сказала она поднимая меч в позицию «на страже».
Сражаясь с псионической частью зрителей, которые хотели, чтобы он немедленно зарубил ее, Джедра поднял свой меч и их клинки столкнулись. Толпа одобрительно взвыла. Потом Кайана метнулась вперед, обходя его защиту, и уколола его прямо в кусок толстой кожи, защищавший его грудь. Если бы он не надел броню, ее меч был бы уже в него в сердце.
— Эй, — крикнул он, отпрыгивая назад, удивленный до предела.
— Ты же не думаешь, что я напрасно тратила время во время тренирок, — заметила она, ехидно улыбаясь. Не дожидаясь ответа, она опять напала на него, надеясь нанести удар в живот, который он легко отбил, но она с невероятной скоростью ударила опять, на этот раз слева, и ее меч ударил в боковую броню, не прорвав ее.
Джедра с опозданием ударил в ответ, направив клинок в хорошо защищенную грудь, но она подняла свой щит и легко парировала удар.
— Ты должен был сделать кое-что получше, — сказал она. Потом, откровенно насмехаясь, заметила, — Давай, сражайся! Или ты ждешь, пока я опять все сделаю сама?
Джедра улыбнулся. Они сделают то, что надо, Китарак здесь, он спасет их, и все будет хорошо в этом мире. — Берегись! — сказал он и бросился в то, что Сахалик называл ветряной мельницей — атакой, при которой меч ударяет в низ щита, отбивает его в сторону, сам отлетает и сталкивается с мечом врага, использует силу столкновения, чтобы опять удариться о щит, и так без остановки, опять и опять, в четком ритме, все выглядело очень страшно и впечатляюще, но она могла легко предсказать и легко отбить любой удар. Посреди его атаки она била в ответ, установив свой собственный ритм, он точно так же легко парировал ее удары.
Однако зрители не дали себя обмануть, у них был слишком большой опыт. Как только они увидели поддельный бой, то почти сразу это поняли. Толпа начала свистеть, на арену опять полетели гнилые фрукты. Псионические кулаки, исчезнувшие, когда Джедра с Кайаной начали сражаться, появились опять и стали тыкать им в спины, пытаясь заставить сражаться по настоящему, и чем больше крови, тем лучше.
— Нам не обмануть их, — сказал Джедра, тяжело дыша. — Китараку лучше бы поторопиться.
— Давай сделаем что-нибудь более зрелищное, — сказала Кайана и показала, что она имела в виду: она напала на него псионически, со вспышкой света и громом. Джедра отпрыгнул назад, в его ушах звенело, он с трудом отбил последовавшую за этим атаку.
— Ха! — крикнул он, восстановившись только тогда, когда отступил еще на два шага. — Если ты думаешь, что это было зрелищно — посмотри на это. — Он сгустил воздух вокруг нее и создал маленький смерч, который закрутился вокруг нее и едва не вырвал щит из ее рук. Потом, не ощущая сопротивление псиоников, он заморозил воздух за ней и там пошел снег, а тепло отвел в небольшое место в нескольких футах от нее справа, так что в этом месте забил фонтан горячего песка, а ветер относил его частицы от них.
Толпа разразилась одобрительными криками, но Кайана только сказала насмешливо, — Подумешь. А как ты насчет этого? — Воздух замерцал вокруг нее, и внезапно ее стало две, потом четыре, восемь и они все вместе набросились на одного Джедру. Только одна из них была настоящая, но он так и не смог понять какая, пока не почувствовал, как лезвие меча вонзилось глубоко в его броню справа, под бицепсом.
— Ох! — крикнул он, выгибаясь. Она таки прорезала его кожу. Ручеек крови побежал из-под брони.
— Джедра! — крикнула Кайана. Ее копии исчезли, она бросилась к нему, инстинктивно собираясь защитить и вылечить его.
Нет, передал он ей, одновременно ударив мечом, как если бы он боялся приближаться к ней. Не разрушай эффект.
Эффект! Ты ранен!
Предполагается, что мы убиваем друг друга, сказал Джедра. Он сделал финт влево, неожиданно изменил направление атаки и ударил справа, пробил ее защиту и достал ее правое предплечие.
Я ранена! передала она.
Прости, но я должен был сделать это, передал ей Джедра. Заморозь боль, но дай крови политься немного подольше.
Толпа заорала при виде крови, но Джедра не знал, как долго он сможет обманывать ее поверхностными ранами. Он послал свою мысль к Китараку, в направлении восточных трибун, Поторопись, иначе мы слишком сильно израним друг друга.
Голос Китарака опять раздался в его голове, Тебе придется сделать это. Ты должен убить Кайану.
— Что? — крикнул Джедра вслух.
Кайана тоже услышала послание. Она опустила руки, совершенно открывшись, но не для того, чтобы дать Джедре выполнить команду их учителя, а от неожиданности.
Чтобы прикрыть ее, Джедра сотворил вспышку света, а потом, в приступе вдохновения, изогнул свет так, чтобы сотворить иллюзию, как она это сделала, но вместе дюжины копий самого себя, сотворил дюжины гигантских жуков. Они набросились на Кайану, размахивая жвалами, клешнями и щупальцами, и испуская противное, ледянящее душу жужжание, для создания которого Джедра воспользовался скрипом своей собственной брони, который он слышал при каждом движении.