И тут ей в голову пришел вопрос.
— А разве… — начала было Эсменет, но запнулась: мужчины взглянули на нее как-то странно. — А разве не следовало бы скорее задаться вопросом: отчего Багряные Шпили приняли предложение Майтанета? Что может заставить школу присоединиться к Священному воинству? Что-то тут не вяжется, вы не находите? Ведь не так давно ты, Акка, боялся, что Священная война будет объявлена школам!
Короткая пауза. Инрау усмехнулся, словно его насмешила собственная тупость. Эсменет осознала, что отныне и впредь Инрау в подобных делах будет относиться к ней как к равной. Ахкеймион же, как прежде, останется надменным, высшим авторитетом в любых вопросах. Возможно, это и справедливо, учитывая его род занятий.
— На самом деле причин тому несколько, — сказал наконец Ахкеймион. — Перед отъездом из Каритусаля мне стало известно, что Багряные Шпили ведут войну — тайную — против колдунов-жрецов фаним, кишаурим. Война длилась уже десять долгих лет.
Он на миг прикусил губу.
— По неизвестной причине кишаурим убили Сашеоку, который тогда был великим магистром Багряных Шпилей. Теперь у них великим магистром Элеазар, ученик Сашеоки. Ходили слухи, что они с Сашеокой были близки, близки на тот манер, как это принято у айнонов…
— Так значит, Багряные Шпили… — начал Инрау.
— Надеются отомстить, — закончил Ахкеймион, — и покончить со своей тайной войной. Но дело не только в этом. Ни одна из школ не может понять метафизики кишаурим, Псухе. Всех, даже школу Завета, приводит в ужас тот факт, что их действия не воспринимаются как колдовство.
— А отчего это вас так пугает? — поинтересовалась Эсменет. Это был один из тех мелких вопросов, которые она все никак не решалась задать.
— Отчего?! — переспросил Ахкеймион, внезапно сделавшись чрезвычайно серьезным. — Ты бы не спрашивала об этом, Эсменет, если бы имела представление, какой мощью мы владеем. Ты себе просто представить не можешь, насколько велика эта мощь, и как хрупки по сравнению с нею наши тела. Сашеока погиб именно потому, что не смог отличить дело рук кишаурим от творения Божия.
Эсменет нахмурилась. Она обернулась к Инрау.
— С тобой он тоже так себя ведет?
— Ты имеешь в виду: осуждает вопрос вместо того, чтобы дать ответ? — насмешливо спросил Инрау. — Постоянно.
Ахкеймион сделался мрачнее тучи.
— Слушайте! Слушайте меня внимательно. Мы с вами не в игрушки играем. Любой из нас — и в первую очередь ты, Инрау, — может кончить тем, что головы наши сварят с солью, высушат и выставят напоказ перед Чертогом Бивня. А между тем на кон поставлены не только наши жизни. Нечто большее, куда большее!
Эсменет умолкла, слегка ошеломленная суровой отповедью. Она осознала, что временами забывает о том, насколько глубок Друз Ахкеймион. Сколько раз она удерживала его в объятиях, когда он пробуждался после одного из своих сновидений? Сколько раз она слышала, как он что-то бормочет во сне на непонятных языках? Она взглянула на колдуна — и увидела, что гнев в его глазах сменился болью.
— Я не надеюсь на то, что кто-то из вас осознает, насколько велики ставки. Порой я и сам устаю слышать свою болтовню про Консульт. Но на этот раз что-то не так. Я знаю, для тебя, Инрау, мучительно даже думать о таком, но твой Майтанет…
— Майтанет — не мой! Он никому не принадлежит, и именно это… — Инрау запнулся, словно смущенный собственной пылкостью, — именно это делает его достойным моей преданности. Быть может, ты прав, и я в самом деле не способен осознать, насколько велики ставки, но мне известно больше, чем множеству людей. И мне не по себе, Акка. Я опасаюсь, что это еще одна погоня за тенью.
Говоря это, Инрау покосился — скорее всего, невольно — на змей, знак шлюхи, вытатуированных на руке Эсменет. Она невольно спрятала ладони под мышки.
И тут ее непостижимым образом осенило: ведь за всеми этими событиями кроется настоящая тайна! Глаза ее округлились, она обвела собеседников взглядом. Инрау потупился. Но Ахкеймион пристально смотрел на нее.
«Он знает, — подумала Эсменет. — Он знает, что у меня дар на такие вещи».
— В чем дело, Эсми?
— Ты говоришь, Завету только недавно стало известно, что Багряные Шпили воюют с кишаурим?
— Да.
Она невольно подалась вперед, как будто то, что она собиралась сказать, лучше было произнести шепотом.
— Акка, но если Багряные Шпили в течение десяти лет сумели таить это от Завета, откуда же тогда Майтанет, человек, который совсем недавно сделался шрайей, это знает?
— Что ты имеешь в виду? — с тревогой спросил Инрау.