– Но, господин! – взмолился староста. – Ведь это было семь лет назад! И у нас не было выбора! Наши земли испокон веков принадлежали роду Королевы Ариллы, как мы могли ослушаться своих господ? После восстания вся эта местность отошла роду Короля Геордина, и мы исправно трудились во благо его, платили налоги, отдавали наших юношей в королевскую армию. Так почему же Король бросил нас на произвол судьбы? Почему он не заставит к’Зирдов соблюдать мирный договор, раз уж у нас с ними союз! С тех пор, как войска перестали нас защищать, житья здесь вообще не стало!
– Заткнись, холоп! – взъярился инспектор. – Мне некогда выслушивать твое лживое нытье! Ишь ты, за Короля решать вздумал! Может, съездишь во дворец и дашь ему парочку ценных советов, как управлять государством?! – Он с ненавистью оскалился на старосту: – В прошлый раз я простил тебя, холоп, но ты презрел мою доброту! Если вы не соберете деньги за час, я повешу тебя в центре вашей вонючей зловонной ямы, которую вы называете деревней!
– У нас нет денег, господин, – обреченно вздохнул староста, – все, что было, я тебе уже отдал. И эти деньги мы собирали к твоему приезду всей деревней в надежде, что ты прикажешь легату из форта защитить нас. Мы страдаем от нищеты, и если продать ту немногую скотину, что удалось спасти от песочников, в деревне начнется голод…
– Достаточно! – взревел налоговый инспектор, вскакивая с кресла, отчего его объемистый живот всколыхнулся, подобно упавшему на дорогу с купеческого воза бурдюку с вином. – Если вы не хотите платить налоги в казну королевства, чтобы оно защищало на эти деньги вашу дыру, я сделаю это за вас!
Инспектор на всякий случай зашел за цепь солдат, чтобы гарантированно быть в безопасности, и только после того властно заявил:
– Сотник! Хватайте этих приспешников самозванца! Я продам их работорговцам, вот и будут деньги на налоги!
Толпа крестьян в ужасе бросилась врассыпную, солдаты принялись отлавливать людей, площадь заполнилась женскими криками и детским плачем.
– Кровопийца! – Староста, бледный от ужаса, бросился к инспектору с кулаками. – Ты ничем не лучше к’Зирда, некромантово семя! Даже Король Геордин тебе такого не простит!
Кто-то из солдат ударил старика рукоятью меча, и тот рухнул на землю.
– Даже?! – осклабился чиновник. – А ну-ка, тащите сюда эту падаль! Повесить его! Немедленно! Вздернуть как изменника и смутьяна!
Старосту подняли и потащили к покосившемуся фонарному столбу, не заправлявшемуся маслом еще со времен восстания. Солдаты забросили веревку на проржавевший фонарь и умело свили петлю. Судя по их ловким движениям, делали они это явно не впервые. Кто-то уже катил к фонарю дырявую бочку в качестве эшафота, чтоб было на что поставить висельника. Пока готовили виселицу и надевали петлю на шею бесчувственному старику, к инспектору согнали десятка полтора крестьян. Избитые люди, утирая кровь, жались друг к другу, подгоняемые уколами солдатских мечей.
– Это все, кого удалось поймать, господин, – доложил чиновнику сотник, – остальные разбежались.
Тем временем староста пришел в себя. Пока его с петлей на шее ставили на бочку, он закричал:
– Закон запрещает продавать в рабство граждан Редонии, только преступников! Ты ответишь за свои злодеяния, кровопийца…
– Они и есть преступники! – оборвал его инспектор. – Я обвиняю их в отказе от уплаты налога в королевскую казну и смуте. И тебя, кстати, тоже. – Он бросил взгляд на стоящих у бочки солдат и коротко бросил: – Вздернуть смутьяна!
Бочку выбили из-под ног старика, и староста судорожно дернулся, повисая в петле. Спустя мгновение он затих.
– Готов! – гоготнул инспектор, оборачиваясь к замершим в ужасе пленникам. – Так, посмотрим, что тут у нас…
Под его взглядом крестьяне еще плотнее прижались друг к другу. К чиновнику подошел сотник и зашептал на ухо:
– Осмелюсь напомнить, господин инспектор, что у нас нет вердикта судьи на такие действия. Если кто узнает, не ровен час и самим под суд попасть! – Он многозначительно показал взглядом на стоящих вокруг солдат. – Мало ли кто может донести…
– Не надо так переживать, любезный, никто тебя под суд не отдаст, – негромко ответил ему чиновник, досадно поморщившись, – это всего лишь мой маленький спектакль! – Он взглянул на насмерть перепуганных крестьян и повысил голос: – Все вы смутьяны и преступники, затаившие злобу на Короля и отказывающиеся платить налог в казну, а потому подлежите суровому наказанию! – Инспектор с выражением профессиональной суровости на лице разглядывал отловленных крестьян. – Однако я добр к людям, хоть и строг к изменникам!