— Эта маленькая букашка… Можно подумать, она соображает.
— Можно сказать и так. Вирусы не растут, они оккупируют клетку хозяина и превращают ее в фабрику по производству вирусных оболочек, и процесс повторяется.
— Как Борг в «Стартреке».
— Можно сказать и так. Как Борг. Клетка погибает оттого, что продуцирует так много вирусных оболочек; она буквально взрывается. Это называется лизогения.
— Да, когда в школе проходили биологию, я это прозевал.
— Некоторые вирусы медлят, поджидают, как бы набираются сил перед атакой на организм, — продолжал Питер. — Это называется латентностью. Поначалу медлительный, вирус затем наверстывает упущенное, становится агрессивным, размножается лавинообразно, по экспоненте, разрушая тело за считанные дни. Вот, смотрите.
Питер вернулся к клавиатуре и ввел команду. Изображение на экране начало изменяться. Вирус внедрился в клетку хозяина, как скорпион. Клетка печени на глазах изменилась и лопнула.
— Лизогения, — пробормотал Томас.
— Совершенно верно.
Картина расширилась, подобный процесс повторился на множестве других клеток.
— Человеческое тело, атакованное таким образом, буквально разъедается изнутри.
Он снова нажал на клавиши, продемонстрировал процесс на клетках сердца, тоже истекшего кровью и развалившегося на глазах внимательно наблюдавшего Тома.
— Смертельный вирус, — вздохнул Питер.
— И… как долго?
— На основании этой модели — не более трех недель, чтобы набрать достаточную инерцию. Затем несколько дней, в зависимости от состояния организма.
Том повернулся к де Рейзону.
— Надеюсь, теперь-то мы понимаем друг друга?
— Да, конечно.
— Вы уже информировали ЦКЗ?
— Процесс оповещения идет. Но вы должны понять, мистер Хантер, это сценарий, а не кризис. Вне этой лаборатории штамм Рейзон не существует. И в природе возникнуть он не может.
— Это я понимаю. Но понимаю также, что есть некто, кто стремится обойти природу. И явно преуспеет в этом. Чтобы не опоздать, мы должны мобилизовать все силы, как будто кризис уже наступил. Надо остановить Свенсона, надо найти антивирус за неделю-другую.
— Невозможно.
— Это я уже слышал. — Том повернулся к Питеру. — Не хватает вычислительных мощностей?
— Не только. Два месяца — может быть, но никак не две недели.
Том поймал взгляд Кары. Знакомый взгляд. Опять все на него. Но сколько он может вытянуть?
— Если бы с нами была Моника, — продолжал Питер, — шансы бы увеличились. Она вмонтировала практически во все вакцины ключи на случай хищения или шпионажа. Как бы ключ к задней двери. Искусственно вводится посторонний вирус, нейтрализующий вакцину. Если ее ключ пережил мутацию, он убьет и штамм Свенсона.
— То есть ключ и сейчас в ней?
— Если его не убила мутация.
Повисло напряженное молчание.
— А у вас этого ее ключа нет? Что, она держит его в голове? Странно.
— Пока вакцина не получает официального допуска, держит в голове. Только в этом случае никто, включая сотрудников, не может украсть технологию.
— И она ничего не записывает?
— Для специалиста информация несложная. Если где-то это у нее и записано, никто не знает, где искать. Не исключено, кстати, что ключ может мутировать вместе с вакциной.
— Мы, конечно, проверим, — вмешался Жак де Рейзон. — Но лучше всего найти мою дочь.
— Согласен, — кивнул Том. — И надо разбудить мир.
Эти разговоры настроения Тома не улучшили. Домашнего ареста за участие в похищении с него никто не снимал. Звонки от него принимались в штыки, ему сразу напоминали о том, зачем он прибыл в Бангкок. К счастью, фирма «Рейзон фармасетикаль» как источник информации пользовалась гораздо большим доверием.
Сообщения о возможности мутации вакцины Рейзон полетели на телетайпы и компьютерные экраны бюрократов от здравоохранения.
Однако мир не забеспокоился, не засуетился в поисках выхода из положения.
Это ведь не кризис.
Это пока еще не проблема.
Всего лишь одна из моделей «Рейзон фармасетикаль».
Том рухнул в постель в девять, усталый, измотанный, осунувшийся.
Сон пришел к нему лишь через час.
32
Танис сидел на склоне холма, отстраненно глядя на деревню. Утренние события еще не улеглись в голове. Впервые в жизни он увидел существо из черного леса, и впечатление оказалось неописуемым. Возбуждающим и многообещающим. А особенно его поразила песнь. Это восхитительное поющее существо оказалось вовсе не ужасным мрачным чудищем, каким всегда представлялись обитатели черных лесов.