– Он был близок к крайним мерам.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, есть грань, которую переступать нельзя. За которой Баба уже просто не станет спорить.
– А.
Этим было сказано все. Я понял. Зайди Старик чуть-чуть дальше, ему пришлось бы прибегнуть к военной силе и взять княжну под стражу. А это значило разворошить змеиное гнездо.
– Он на это способен, – сказал я Мотеру, полагая, что мои слова несомненно достигнут ушей Бабы. – Правда, не думаю, что он совершил бы такое из-за амуниции да припасов. Но вот ежели Прабриндрах и Радиша не сдержат слова и не помогут Отряду вернуться в Хатовар… Капитан может рассердиться.
У Костоправа был пунктик – уже добрый десяток лет он мечтал вернуть Отряд к истокам, в легендарный Хатовар. Стоило завести разговор на эту тему, и из-под множества масок, в которых представал миру наш командир, проглядывала почти фанатичная решимость.
Я рассчитывал, что Корди непременно передаст мои слова кому следует. И намеренно тыкал палкой в муравейник: вдруг Мотер растеряется и проговорится насчет того, что же на самом деле думает о наших намерениях Баба.
Правда, князь и его сестра этот вопрос не обсуждали, но главным образом потому, что Прабриндрах пристрастился к лагерной жизни и с Бабой практически не виделся. Блуждание с духом ничего мне не дало. А вот Копченый являл собой несомненное свидетельство реального существования проблемы. Именно его страх и порожденное этим страхом нежелание допустить Отряд в Хатовар привели к тому, что он переметнулся на сторону Хозяина Теней и тем самым подставил себя под удар. Как справедливо отметила Госпожа, которая тоже внесла свой вклад в Анналы, правители Таглиоса, как миряне, так и духовные, питают к нам не больше любви, чем Хозяин Теней – к ним. Но мы, во всяком случае, вели себя помягче. И ежели мы сойдем со сцены преждевременно, у таглиосцев останется немного времени на то, чтобы пожалеть о нашем уходе. Длиннотень не видел в жрецах никакого толку и попросту истреблял всех, попадавшихся в его лапы. Возможно, это было одной из причин, побудивших Ножа стать его приспешником. Старый приятель Мотера ненавидел святош, и у него были на то резоны.
– А что ты думаешь насчет Ножа? – спросил я, рассчитывая этим вопросом отвлечь Корди от излишних размышлений о моих делах.
– Я все еще не понимаю. Просто в толк не могу взять. Он что, поймал их на этом?
– Не думаю.
На самом деле я знал. Знал, поскольку блуждал с духом. Копченый мог перенести меня почти куда угодно. Даже в прошлое, вплоть до того самого момента, когда демон обрушился на него и загнал его «я» куда-то на задворки сознания. Но даже после того, как с помощью Копченого я стал свидетелем весьма недвусмысленной беседы между Стариком и Ножом – оба были пьяны, так что разговорчик состоялся еще тот, – я не понимал. Не понимал, даже принимая во внимание слишком уж очевидный интерес Ножа к Госпоже.
– Но скажу при этом, что и князь, и Нож, и Лозан Лебедь – да что там, почитай всякий стоящий мужик в городе распускает слюни при одном только виде Госпожи. Не думаю, что могу винить его за то, что он в конце концов не выдержал.
– Эка невидаль. Твоя жена тоже была писаной красавицей – другой такой я отроду не встречал. Глядя на нее, все мужики облизывались, но ты ведь не психовал.
– Как я понимаю, Корди, это следует считать комплиментом. Благодарю. И от меня, и от Сари. Ну что ж, честно говоря, я думаю, дело не только в Госпоже – мне так кажется. Старик считает, что Ножа нам каким-то образом подсунули.
– Э… э…
– Вот-вот. Принимая во внимание его прошлое…
Корди родился в тех же краях, что и я, и имел представление о том, как там обстоят дела.
Он не один год имел дело с Десятью Взятыми. А уж они мастера по части всяких махинаций – чтобы разобраться с ними, потребовались десятилетия.
– Некоторые из них и нынче отираются неподалеку. Но почему именно Нож?
– Хотя бы потому, что мы о нем ничего не знаем. Кроме того, что ты вытащил его изо рва с крокодилами. Или что-то в этом роде.
– Стало быть, обо мне или Лебеде тебе известно больше?
– Да.
Я не стал вдаваться в подробности и распространяться о том, что Масло и Ведьмак, мои братья по Отряду, мимоходом заглядывали в прошлое дезертиров Лозана Лебедя и Корди Мотера. Мой ответ не улучшил Мотеру настроения.