Ну же, ну...
Черт.
Не вышло.
Мотоцикл проскочил как раз под смену сигналов, оказавшись последним в колонне.
– Что делать, Розмари? – бормотал Ричард. – Что же делать?
Очки съезжали со вспотевшей переносицы.
До следующего светофора не больше мили. А может, и того меньше.
И там наверняка окажется красный. Закон подлости. Ричард утер пот, заливавший глаза.
– Может, остановиться и принять бой? – Ричард не ждал ответа. Он размышлял вслух, в надежде, что его осенит чудесная идея. Сам себе и отвечал: – Что толку? Не драться же когтями и атласом дорог? – он думал горько рассмеяться, но вышел стон.
– Обогнать не получится. Драться нечем. Спрятаться?
Ричард покосился на девочку. Она обернулась назад, глаза подозрительно блестели.
Бедная детка. Надо было оставить ее на той стоянке. Он обрек ее на смерть. Светофор мог показаться в любую секунду. Мотоцикл догоняет. Ричарду уже казалось, что он слышит хлопки выстрелов, видит, как разлетается боковое окно, чувствует удар пули, размозжившей плечо.
А потом укус горячего свинца, влетевшего ему в лицо на скорости восемьсот миль в час.
Так встретил свой конец Ричард Янг.
Женат. Двое детей. Сценарист по созданию рекламных роликов.
Господи, Ричард Янг, что ты сделал со своей жизнью?
И вспомнит ли кто-нибудь через двадцать лет твое имя?
Горше всего была мысль, что он так и не добрался к Эми. Он представил себе, как малышка играет с куклой, напевая песенку собственного сочинения, потом смотрит на него и широко улыбается – папа здесь, можно поиграть.
Глаза жгло.
Он поймал себя на том, что перебирает в памяти трудные моменты своей жизни. Школьные экзамены. Бесконечное повторение. Потом сидишь в большом унылом зале, вдоль стен парты, большие часы над доской отсчитывают минуты. Учитель раздает билеты. Перед тобой ручка, карандаш, линейка и свежий пакетик мятных конфет. Самое время перекусить!
В голове немедленно промелькнуло еще одно воспоминание. Тот мрачный ноябрьский день, когда хоронили дедушку Джека. Ричарду было тринадцать лет. Ветер хлестал ледяным дождем людей, вышедших из автомобилей, чтобы проводить гроб в часовню. Ричард отстал. До сих пор ему удавалось избежать вида гроба. Правда, катафалк, возглавлявший кортеж, был ему виден. Уродливый черный ящик внушал страх.
“Я не хочу видеть гроб, не хочу видеть, куда спрятали дедушку Джека...
...Он там, внутри? Как он выглядит? Как выглядят мертвые?”
Ему не хотелось знать ответа.
“Не думай об этом, не представляй, каково там, в этом холодном ящике... Не надо...”
У часовни все остановились. Как молился Ричард, чтобы день похорон никогда не наступал! Ему хотелось остановить время.
Но этот день настал.
Ричард любил дедушку. Какие истории тот рассказывал, когда они ходили в парк запускать самолетики!
Теперь ему был виден гроб. Отец и мать шли впереди. Ричард смотрел куда угодно, лишь бы не туда, где лежал на хромированных колесиках гроб. Он смотрел на трактор, пахавший вдалеке, на проезжавшие машины, на шнурки собственных ботинок...
Перед ним были двери часовни. Ричард чувствовал, что его сейчас стошнит. Он не сомневался, что при виде гроба упадет в обморок. Даже дышать было трудно.
Так ужасна была мысль о том, чтобы увидеть деревянный ящик с мертвым дедушкой внутри, что он был уверен: этого ему не пережить. У него внутри все умрет.
– Папа, – вдруг сказал он. – Я забыл пальто. Дай мне ключ от машины. Я возьму пальто и вернусь.
Отец с досадой обернулся к нему. Но, должно быть, что-то он понял по лицу сына, потому что грустно улыбнулся. – Иди, Ричард, – сказал он, обнимая сына за плечи. – Не бойся, все скоро кончится.
И тут он увидел гроб. Под ложечку как будто плеснули холодной воды. Неприятно было видеть этот деревянный ящик и знать, что внутри – дедушка Джек. Но это было не так страшно, как представлялось.
Машину тряхнуло на ухабе, и Ричард пришел в себя. Поток машин впереди. И позади – двое на мотоцикле. Их цель – отнять его жизнь и жизнь девочки, сидящей рядом.
А он тут предается воспоминаниям, гребаным воспоминаниям, выгребает прошлогоднее дерьмо.
“Нет, дело не в том”, – руки крепче сжали руль, сердце часто стучало.
“Гроб”.
Пальцы закололо.
“Гроб!”
Как он боялся, но шагнул навстречу страху и справился. Он даже открыл в себе что-то новое. Встретив страх лицом к лицу и победив его, он стал взрослее.
Через неделю после похорон они со Стивом Госсманом отправились вдвоем в город и пробрались в кино на “Дракулу”. До того он ни разу не делал ничего подобного, но теперь он почувствовал себя готовым к новым испытаниям.
И вот самое серьезное в его жизни испытание.
Дорожный знак предупреждал: УСТАНОВЛЕН НОВЫЙ СВЕТОФОР. 500 ЯРДОВ.
Надо решаться.
Если он сделает правильный выбор, они с Розмари останутся живы.
Если ошибется – через сорок пять секунд они будут мертвы.
Глава 75
Столкновение
Ричард знал, что делать. Любым способом уничтожить убийц на мотоцикле.
Не простое дело. Это профессионалы. Знают свое дело назубок.
Он чуть отпустил акселератор, сбросил скорость до сорока. До светофора не больше четырехсот ярдов.
Впереди поворот налево. Скорее всего, за этим изгибом дороги.
Ричард оглянулся. Мотоцикл по-прежнему висел в ста ярдах позади, между ними две машины и автобус. За поворотом мотоциклист на несколько секунд потеряет их из виду.
– Розмари, – он облизал сухие губы. – Когда я скажу “вниз”, сбрасывай ремень безопасности и сползай на дно.
Девочка отозвалась:
– Ладно.
Ричард сглотнул. “Господи, ничего же не выйдет”. Ему хотелось оказаться подальше отсюда.
Дорога уходила влево. Он покосился в зеркало. Когда мотоцикл скрылся за поворотом, приказал: “вниз!”
Ричард держался в своем ряду. Впереди виднелись дорожные работы. Он напрягся. Розмари отстегнула ремень и скорчилась на полу под приборной доской.
Навстречу выдвинулся хлебный фургон.
Ричард затормозил и развернул машину почти на месте. Шины яростно взвизгнули. Послышался гудок.
– Господи! – вскрикнула снизу Розмари.
Ричард вел машину обратно, прячась за фургоном. Мотоцикл еще не показался из-за поворота. Прибавив скорость, он приблизился вплотную к хлебовозу.
Что дальше?
Возникло искушение так и висеть на хвосте у фургона, в слепой надежде, что убийцы не заметят его и проедут дальше.
Ричард понимал, что это невозможно. Они его не пропустят. Развернутся, догонят, и стрелок на заднем сиденье не промахнется.
Фургон ковылял на скорости тридцать пять. Из-за поворота показался автобус, следом за которым держался мотоциклист. Ричард увидел, как водитель поднял голову.
Конечно, он сразу заметил, что впереди больше не маячила “вольво” Ричарда. Ричард прижался к обочине, стараясь укрыться за фургоном. Еще бы только три секунды остаться незамеченным.
Он стиснул баранку. Зубы скрипнули. Все внимание – на дорогу.
Держись, думал он. Не упусти. Вот он. Ну, господи...
Мотоциклист пошел на обгон автобуса. Возможно, он догадался, что жертва ускользает, и пришпорил свою машину. Переднее колесо оторвалось от асфальта.
“Давай, давай, – вопил голос в голове. – ДАВАЙ! ВОТ ОНО!”
Когда мотоцикл вырвался вперед, Ричард крутанул баранку, одновременно утопив педаль газа. “Вольво” рванулась вперед, обходя фургон.
Мотоцикл несся прямо навстречу. Сворачивать было некуда.
С ужасом и каким-то жутким любопытством Ричард следил за медленно летящим на него мотоциклом.
Противник тоже видел машину впереди, но ничего не мог сделать. Ни вправо, ни влево, ни назад.
Ричард видел, как мотнулась от изумления голова в шлеме.
“Теперь-то ты знаешь, с кем имеешь дело, – злорадно подумал он. – Знаешь, кто я такой. ЗНАЕШЬ...”
Чудовищный удар.