Жила-была девчонка в шароварах, Которая знала вещи только двух размеров:
То, что поместится в ложку, И то, что величиной с Луну.
Вот так устроен мир девчонки в шароварах.
Повторяя это стихотворение всю дорогу до Севернейк Форест, Ричард Хиллэри мысленно смеялся.
13
В пять утра Таймс Сквер была заполнена людьми так же, как во время высадки первого человека на Луну или после ложного сообщения о войне с Советским Союзом. Странник, которого было видно с Сорок Второй Авеню и двух параллельных ей главных улиц, находился теперь низко над горизонтом: его золотистое свечение несколько поблекло, фиолетовое же начало приобретать красноватый отлив.
В сравнении со светом Странника неоновые огни реклам сверкали намного ярче. Особенно выделялась реклама в виде двадцатиметрового джинна, быстро жонглирующего тремя апельсинами, величиной с большую корзину для цветов.
На улицах было шумно. Только некоторые люди стояли тихо и неподвижно, смотря на западную часть неба, большинство же ритмично раскачивалось. Некоторые, взявшись за руки и энергично притопывая, змейкой продирались сквозь толпу. Тут и там самозабвенно танцевали молодые пары. Почти все напевали или просто выкрикивали слова песенки, которая уже носилась по городу во многих вариантах. Самую полную версию песенки пел автор — не кто иной, как Сэлли Хэррис. Сэлли тоже танцевала, однако теперь, кроме Джейка, у нее был эскорт из десятка модно одетых молодых людей. Песенка, которую она пела слегка охрипшим голосом, звучала следующим образом:
Внезапно все замерли — асфальт задрожал. Вздрогнул и весь город. Со стен посыпалась штукатурка. С крыш кое-где упало несколько черепиц, которые со страшным шумом разбились в наступившей тишине. Через мгновение площадь наполнилась гулом голосов испуганных людей. Двадцатиметровый рекламный джин потерял свои апельсины, хотя и продолжал совершать движения жонглера.
Араб Джонс и два его «брата-наркомана» покинули Ленокс и теперь поспешно двигались по Сто Двадцать Пятой Авеню в том направлении, куда были обращены лица всех людей, наблюдавших за Странником. Странник — большой, блестящий покерный жетон с огромным Х на своей оранжевой плоскости — почти полностью заслонял бледный, золотистый диск Луны.
Землетрясение, вынудившее выйти на улицы тех немногих, кто еще сидел дома, только усилило возбуждение развеселой троицы, изначально вызванное большим количеством выкуренной марихуаны.
На востоке небо было розовым. Солнце, приостановившееся у врат горизонта, ожидая, пока они откроются, разогнало звезды и одновременно принесло на Манхэттен рассвет. Но никто не смотрел на восток, никто не двигался, чтобы идти на работу или же отправиться спать. Башни нижнего Манхэттена напоминали покинутый сказочный город, город закрытый на замок.
Араб, Пепе и Большой уже давно отказались от попытки пробиться сквозь толпу на тротуаре. Они сошли на мостовую, по которой идти было легче. Автомобилями никто не пользовался, но, очевидно, по привычке, большая часть прохожих теснилась на тротуарах; здесь же собралось значительно меньшее количество народа. У Пепе создалось впечатление, будто новая планета источает силу, которая заставляет каменеть мышцы людей и блокирует двигатели автомобилей. Нечто похожее он уже встречал в комиксах — лучи смерти, парализующие движение… Он перекрестился.
— Теперь этот черт действительно до нее дорвался — шепнул Большой Бенджи — Он покрутился перед ней, сообразил, что она ему нравится, и — овладел!
— Может быть, он прячется, потому что боится? Так же, как и мы? — задумался араб.
— Мы? Чего мы боимся? — удивился Большой.
— Конца света — ответил Пепе Мартинес с непривычно высокими интонациями, напоминающими волчье завывание.
Теперь только край Странника виднелся над корпусом генерала Гранта, который рос на глазах по мере приближения к ним трех братцев-наркоманов.
— Идем! — неожиданно крикнул Араб, хватая друзей под руки — Если это конец света, то я отсюда убираюсь. Только бы как можно дальше от этих глазеющих трупов, ожидающих звука трубы. Одна планета развалится, так мы пересядем на другую! Идемте, прежде чем она убежит от нас! Сцапаем ее над рекой и там запрыгнем!
И все трое побежали.
Марго, Пол и их новые друзья сидели на песке метрах в пятнадцати от темных ворот, когда почувствовали второй толчок. Земля легко колыхнулась, а поскольку они ничего не могли с этим поделать, то колыхались вместе с ней, едва дыша от ужаса.
Часовой выбежал из будки, держа в руке автомат, приостановился и через мгновение опять отступил вовнутрь. Он промолчал, когда Профессор задорно крикнул ему:
— Бомба, нет?
Через какое-то время отозвалась Анна:
— Мамочка, теперь я уже точно хочу есть.
— Я тоже — заметил Макхит.
— Смешно — хмыкнул Коротышка, поглаживая нервничающего пса — После затмения мы должны были выпить кофе и съесть бутерброды. Кофе был в четырех больших термосах — я знаю это точно, потому что сам их привез. Все осталось на пляже.
Несмотря на возражения худой женщины, Ванда села на кровати.
— Откуда этот красивый блеск над морем? — спросила она.
Не без иронии Хантер начал объяснять ей, что это просто свет новой планеты, когда вдруг заметил, что существует какой-то другой источник света, вызывающий грозный красный отблеск, который раньше не был замечен.
— Может быть, это горят заросли? — мрачно предположил Войтович.
— Боже — вздохнула худая женщина — только этого нам не хватало. Словно без этого у нас недостаточно хлопот.
Хантер сжал губы. Он считал, что пылает Лос-Анджелес, но не хотел пугать собравшихся.
Коротышка снова обратил внимание на небо. Фиолетово-желтый диск теперь полностью заслонил Луну.
— Мы должны придумать этой новой планете какое-то название — сказал он — Знаете, это даже забавно; минуту назад мне казалось, что она — самое прекрасное чудо на свете, но уже в следующее мгновение я думал о ней, как о каком-то куске мертвого камня, который легко можно заслонить, протянув руку вверх.
— Мистер Брехт, а что означает слово «планета»? — спросила Анна.
— Странник, любовь моя — ответила вместо Рудольфа Рама Джоан.
«Испан известен человеку под тысячами названий — думал Фулби — и несмотря на это, продолжает оставаться Испаном.»
Гарри Макхит, который недавно познакомился с древнескандинавской мифологией и исландской Эддой, подумал: «Пожиратель Луны» — вот было бы хорошее название для этой новой планеты. Правда, для большинства людей это слишком ужасно.»
«Она могла бы назваться Дон», — подумала Марго. Она закусила губу и так прижала к себе Мяу, что кошка даже запищала. У девушки на глазах выступили слезы.
— Странник — это самое подходящее название — заявил Коротышка.
Желтое пятно, которое для Дылды олицетворяло Лопнувшее Яйцо, а для Анны — игольное ушко, находилось у левого края Странника. Желтые заплаты на полюсах не претерпели изменений, но такие же пятна начали появляться и с правой стороны. В сумме: четыре желтых пятна, указывающие на север, юг, восток и запад.
Коротышка достал блокнот и начал рисовать.
— Фиолетовый — образует большой Икс — заметил Войтович.