– Как много людей остаются здесь?
– Около тридцати. Здесь бывает тесновато. И это также наше основное место для эвакуации при экстренных ситуациях на «Альфа» или «Бета». Хочешь взглянуть?
Он останавливается у входа, и я иду за ним внутрь. Там практически не на что смотреть, так как летняя команда переехала назад в основное здание – просто ровные ряды двухъярусных кроватей, расставленных на удивление близко друг к другу. Несколько маленьких ванных комнат и миниатюрная кухонька. По сравнению с этим моя давящая крохотная спальня кажется последним писком роскоши.
– Дашь мне десять минут? – спрашивает он. – Мне нужно проверить кое-какое оборудование.
Меня мгновенно атакует новая волна тошноты. Я глубоко вдыхаю. О Господи, пусть меня не стошнит здесь. Не перед Дрю.
– На самом деле, я думаю пройтись обратно, – торопливо говорю я. – Мне нужно немного разогреться.
– Уверена? – хмурится Дрю, явно не уверенный, что это хорошая идея.
– Тут недалеко. И мне не помешало бы размять ноги.
– Ладно, но возьми рацию, – настаивает он, протягивая мне свой аппарат. – Если будут какие-то проблемы, просто свяжись с базой. Увидимся в «Альфа».
Я прячу рацию в кармане куртки, затем выхожу из палатки и направляюсь в сторону главного здания. Через несколько секунд, однако, мне становится тяжело дышать.
Черт. Это и правда плохая идея – я забыла, насколько изматывают даже короткие прогулки на такой высоте. Я останавливаюсь и пытаюсь вобрать в легкие побольше воздуха, радуясь, что Дрю меня не видит.
Переведя дыхание, я снова иду, осознанно замедляясь до предела, наконец-то найдя ритм, который могу поддерживать. Странно, но размеренное движение успокаивает желудок, и сопровождающее тошноту головокружение проходит. Без пронизывающего ветра, ощущавшегося во время поездки на снегоходе я даже могу опустить воротник и позволить солнцу, сияющему посреди безоблачного неба, согреть мое лицо. В середине лета, рассказала мне вчера Соня, нужно наносить толстый слой солнцезащитного крема для защиты от недостатка озона, но так близко к зиме все должно быть в порядке, по крайней мере, на пару минут.
На полпути к базе я замечаю яркий ореол сияния в небе слева от «Альфа», два насыщенных радужных пятна с двух сторон. Я останавливаюсь, чтобы вобрать в себя вид. Ложное солнце. Я читала о таком, но никогда не видела вживую. Горизонт дрожит, колебания света слегка меняют цвет льда внизу.
Красиво и завораживающе.
Из ниоткуда появляется бриз, подхватывая маленькие вихри ледяных кристаллов, кружа их миниатюрными торнадо, танцующими вдоль ледовых гребней и щипающими обнаженную кожу моего лица.
Как называются эти гребни? Арк вчера говорил мне русское название этих параллельных линий в снегу, напоминающих волны.
Заструги, вот как. Я произношу слово вслух, наслаждаясь ощущением его во рту.
Заструги.
Мгновенно все оставшиеся опасения насчет приезда в Антарктику исчезают. Даже при всей суровости, блеклости есть что-то волшебное в этом мире и его разлогой, непостижимой пустоте. Воздух кажется до невозможности чистым и острым после загрязненного города. Вдалеке от постоянного шума внутри и снаружи станции тишина окутывает меня, как мягкое и успокаивающее одеяло.
Я глубоко вдыхаю, игнорируя пронизывающий холод в легких, ноющую боль в замерзших пальцах, смотря в бездонную синеву. Ни облаков, ни конденсационных следов самолетов. Мы так далеко, что даже спутники редко пролетают над нами.
Покой, думаю я, расслабляясь, наслаждаясь неподвижностью, тишиной.
Это – дар. Привилегия.
Я бы не хотела оказаться ни в одном другом месте на планете.
Глава 4. 22 февраля, 2021 года
– Как ты? Обустроилась?
– Отлично, – отвечаю я, пытаясь казаться радостнее, чем чувствую себя на самом деле. Хоть показатели крови и пульс нормализировались, мигрени и тошнота все еще терзают меня. Постоянный снежно-белый дневной свет, льющийся сквозь каждое окно, нарушает мои биологические часы – я едва различаю, когда нужно есть или спать.
Элис прищуривается, ее гладкий лоб сморщивается от беспокойства.
– Ты уверена, что все хорошо? Выглядишь немного осунувшейся, если честно.
– Осунувшейся? Это как? – хмурится Арк.
– Она имеет в виду, что я не очень хорошо выгляжу. Нездорово, – добавляю я на всякий случай.
Арк ворчит и чешет бороду.
– Будешь в норме. Это, – он подбирает правильные слова, – болезнь высоты?
– Высотная болезнь. И, да, я поправлюсь через пару дней.
– Надеюсь, – говорит он мрачно. – Не хотелось бы и тебя потерять.
Соня хмурится в его сторону, но Арк игнорирует ее, отламывая кусочек пападама[8] и макая его в карри.