Он научился жить. Скрываться. Делать вид, что с ним всё нормально. Иначе как выжить в этом мире? И лишь случайно сбитая собака, умирающая у капота его машины, напомнила ему об этом ощущении… близости? Единственном способе наполнить свою жизнь чем-то живым, что так быстро ускользает, чего он не может себе объяснить…
Ди отстраняется, выпускает его руку из пальцев и встречается с холодным взглядом. Где-то там, внутри, ей мерещится маленький мальчик, который был болен и не знал, что с ним происходит. Слёзы срываются сами собой, она не может их контролировать. Ей больно. Ещё одна судьба, искалеченная самыми близкими людьми, и она как никто понимает, почему у этого мужчины не было шанса стать другим.
— Жалеешь меня? После всего, что я с тобой сделал? — спрашивает он, и в голосе слышатся едва заметные нотки недоумения. Он не привык, что кому-то есть до него дело.
— Жалею, — отвечает она. — Но это не имеет значения. Ты уже стал собой, и этого не изменить.
Она выбирается из машины, и Норил недовольно хмурится её слезам.
— Что нарыла?
— Первую жертву. Тащи лопату, детектив, она недалеко похоронена.
Глава 17
— Готова? — спросил её Норил.
— Хватит со мной нянчиться, — вздохнула Ди, отмахиваясь от его рук. Она поморщилась от боли, но сама встала с кровати и медленно поплелась к двери. Заметив, что мужчина всё ещё не собирается обуваться, девушка остановилась и окинула его недовольным взглядом. — Езжай домой, Норил. Какого лешего ты за мной таскаешься?
— Я хочу убедиться, что ты справишься без меня.
— Я открою тебе маленькую тайну, в моём доме есть лифт и у меня не сломаны пальцы. Я в состоянии добраться до магазина от собственной квартиры, поэтому оставь меня в покое. Я и так больше недели не могла побыть в одиночестве.
— Ладно, — поморщился мужчина. — Звони, если что-то понадобится.
— В ближайшие дни мне может понадобиться разве что пицца, и если ты не подрабатываешь курьером, то забудь обо мне на пару недель, я тебя прошу, — ответила Ди, и заметив, что он собирается что-то возразить, добавила. — Пока, Норил.
Насчёт своих способностей к перемещению она, конечно же, преувеличила, и поэтому привалилась к стене едва за ним закрылась дверь. Ди зажмурилась и тяжело дышала, голова вдруг закружилась, и она зло выругалась, ненавидя эту слабость. Поэтому, когда в дверь постучали, девушка облегчённо выдохнула.
— Ну наконец-то ты его выгнала. Я же предлагал разбить окно в соседнем магазине, — недовольно заметил знакомый голос.
— Норил работает в убойном, поэтому если ты не собирался прирезать кого-нибудь по-быстрому, то твой план полное дерьмо, — скривилась Ди, но благодарно прижалась к груди Рема, когда он подошёл ближе и аккуратно обнял её за плечи.
— Ты идти то можешь вообще?
— Могу, — подтвердила Ди, делая шаг, но колени предательски подогнулись, и, если бы парень не держал её, она несомненно растянулась бы на полу.
— Так, хватит, — Рем медленно, стараясь не тревожить раны, поднял её на руки и понёс к постели. Ди не сопротивлялась, закрыла глаза, вцепилась пальцами в ворот его футболки и вдыхала терпкий запах его тела. Кажется, они с Норилом теперь ненавидели друг друга, и парень изо всех сил старался не попадаться ему на глаза. От госпитализации девушка настойчиво отказалась, хоть врачи и советовали ей остаться в больнице, дождалась лишь пока официально засвидетельствуют повреждения, и попросила детектива отвезти себя домой.
— А вот и наша пациентка, — заметил ласковый женский голос, и Ди разлепила веки и уставилась на целительницу. Теперь причин страдать не было, и Ди с облегчением выдохнула, предвкушая избавление от этой боли. Рем положил девушку на постель, заботливо откинул с лица прядь волос и уступил место Амире. В этот раз женщина провозилась с ней почти двадцать минут, снимала повязки, заживляла раны, и всё это время недовольно хмурилась и причитала.
— Шрамы ведь останутся.
— Ерунда, — отмахнулась Ди, уже понимая, что ей намного легче. — Одним больше, одним меньше.
Она села в кровати, прощупала места, где ещё несколько минут назад были глубокие проколы, и окончательно убедилась, что здорова. От выматывающей боли осталась лишь небольшая усталость, но она её почти не замечала. Рем стоял у стены, засунул в карманы руки, чуть ссутулился, словно очень устал и наконец-то позволил себе расслабиться, и не сводил с неё взгляда. Ей хотелось поскорее остаться с ним наедине, и плевать, что он отталкивает её, она ведь чувствовала, что его к ней тянет. О причинах такого поведения и о будущем можно подумать и после, а сейчас ей очень хотелось забыться в его объятиях.