Потом Рами показала мне, где почитать о пробуждении силы, и остаток дня я была занята важным делом.
Источники все как один утверждали, что с момента первого проявления до полной стабилизации будет штормить. Лучше предупредить окружающих и самой соблюдать некоторую осторожность. Дальше магия должна подуспокоиться, притихнуть и подчиниться. Можно, конечно, развивать: обзавестись наставником, поступить в специализированное учебное заведение или пойти по какой-то связанной с даром стезе. Но, похоже, мой вариант – просто раскрывшийся дар. Не знаю почему, но чувствовала я именно так. И, в общем-то, ничего не имела против.
Напрягала только одна вещь.
Две, на самом деле.
Придется как-то поговорить с семьей.
Ну и… как ни пытаюсь, не могу вспомнить, чтобы Даттон проходил через нечто подобное.
Ему исполнилось шесть, когда стало понятно, что дар у него будет. В тринадцать проявления стали заметными. И в восемнадцать способности стабилизировались. То есть у моего брата было полно времени, чтобы случайно разнести весь дом, но он не создавал никому даже минимальных неудобств. Каких-то сдерживающих штук при этом не носил, я бы знала.
Странненько.
Надо сначала с ним поговорить, а потом уже с родителями.
Следовать собственному решению у меня не совсем получилось. Гнало вперед нетерпение. Однако брата дома я не обнаружила. Мамы тоже, как сообщила домработница, она ушла к соседке. Непонятно, к какой именно. Домработница тоже ушла.
Я покружила немного по холлу и уперлась взглядом в нишу, где стоял стол для подписи счетов и прочих сиюминутных дел. Мы еще не совсем обжились, поэтому бумажек на нем лежало больше, чем обычно. Что-то приехало с нами из прежнего дома и еще не успело найти свое место в новом, что-то предстояло разобрать и выбросить, что-то положили поближе для оформления всяких документов Даттона.
Не знаю, зачем туда полезла. Вся эта бумажная ерунда всегда навевала на меня скуку.
Но сейчас…
Подписанный счет за электричество.
Счет за членство в каком-то клубе.
Папка с результатами старых тестов брата. Уровень дара значился как «высокий», дальше расписывались нагрузки. В общем, очередная спортивная муть.
Собственно, именно это я и искала. Не знаю, зачем открыла черную потертую папку, лежащую ниже.
«Ребенок: Самина Мирастани.
Родители: Алексо Мирастани и Биара Мирастани.
Свидетельство об удочерении».
Что?.. Это шутка какая-то?
Дыхание в груди будто выжгло. Мир рассыпался в пыль и сложился заново. Медленно приходило осознание, что это не шутка.
Блин. Зачем им понадобилось удочерять ребенка, если у них уже был собственный сын?
Глаза горели от слез. Плохо помню, куда дела злосчастную папку.
Хлопнула дверь. Свет ударил в лицо.
Не разбирая дороги, я понеслась подальше от боли и жгучего предательства. Туда, где больше всего хотела сейчас оказаться. Туда, где почувствовала бы себя в безопасности. Туда…
Понятия не имею, как таким местом оказался холл местного отеля.
На самом деле повезло, что я не потерялась, меня не сбила машина и неприятности пока ожидали где-то в стороне.
Рвано выдохнула и утерла мокрые щеки.
Сотрудница за стойкой регистрации, наверное, подумала, что я чокнутая, но вышколенно улыбнулась.
– В каком номере остановился Анрей Данблаш?
Только бы она сказала! Я сейчас не способна на хитрости.
– Седьмой этаж, апартаменты семьсот четыре.
Не помню, как ввалилась в лифт. Там меня опять начало трясти. И вроде бы пожилая дама в старомодной шляпке попыталась выяснить, в порядке ли я. Кажется, я была груба.
Картинка в восприятии сменилась – и вот я уже стучу в нужную дверь. Надеюсь, что в нужную.
Она открывается…
– Мия? – Мужчина моей мечты удивленно приподнимает брови. – Небо, что с тобой?!
– Анрей… – всхлипываю и буквально валюсь к нему в объятия.
Лишь вскользь замечаю, как что-то вспыхивает под его рубашкой.
Глава 4
Я поцеловала его первая. Так, словно от этого зависела моя жизнь. Хваталась за его губы своими, как за единственную понятную опору в раскачивающемся мире. Цеплялась пальцами за волосы, за одежду. И получала такие же горячие поцелуи в ответ.
Одним движением Анрей внес меня в номер.
За спиной закрылась дверь.
Сильные руки подхватили меня, прижали к стене. Наши запахи смешались. Чуткие губы стерли мокрые дорожки с моих щек. Возможно, это обман зрения, но мне опять показалось, что под черной, расстегнутой у горла рубашкой что-то светится. Но попытку ее стянуть Анрей прервал, перехватив мои запястья.