Джон улыбался.
— Ты издеваешься, верно? — спросил он. — По твоему мнению, это все, чего мы заслуживаем?
Сид тоже улыбнулся: не придумал ничего лучше, чем бестолково скривить рот. Что он мог ответить? Что понятия не имеет, какая музыка должна звучать здесь? Что пальцы слишком сильно болят? Что «совершенство», воплощенное в теле и облике Джона, вызывает не зависть, а жалость?
Вероятнее всего, Сид просто не дорос до понимания идеала. Даже во сне и на пороге смерти в нем осталось слишком много земного. Да и стоило ли расти? У него не осталось на это ни желания, ни времени.
Вода становилась все насыщенней, густела и сворачивалась. Кирпичные лодки сбились в кучу вдали от них. Море не могло слиться с небом — красный диссонировал с синим.
— Сам ведь сказал, что здесь твой рай, откуда не выбраться, — произнес Джон с неподдельной грустью, и тут Сид запоздало понял, что тот окончательно потерял себя и превратился в волю и голос этого пустого города. Возможно, еще до того момента, как «я» стало «мы». — Ты вдруг разочаровался в нас? Забираешь свою любовь обратно? Но ты не выберешься. Ты проснешься дома, мысленно оставаясь здесь. Ты умрешь с глупой надеждой попасть сюда! Ты будешь знать, что твоя мечта никогда не сбудется, но она продолжит кусаться! Обещаю. Все так и будет.
— Послушай, — осторожно начал Сид, — послушай, вспомни, кто ты. Тебя зовут Джон, ты болеешь у себя дома, ты бросил курить… припоминаешь? Тому Джону — какое ему дело… какое тебе дело до того, что я чувствую к этому городу, черт побери!
— Ты не к тому человеку обратился, — возразил Джон. — Ты ошибся. Я — не он, я — это ты.
— Да нет же! Нет! Я не знал о тебе ничего, даже как тебя зовут! Ты рассказал мне!
— Я рассказал тебе то, что ты сам и выдумал.
— Не выдумывал я! Отрицаю! Отказываюсь! Джон! Вспомни себя! Мы на равных, вспомни!
Алое солнце медленно проваливалось в облачную синь.
— Ни о каком равенстве речи не идет. И мне нечего вспоминать. У меня ничего нет.
Сид сжал кулаки.
— Неужели я стану таким же, когда умру? — тихо спросил он, глядя на свое отражение в красной воде. — Теперь-то понятно, почему из этого рая — не выбраться.
— Не обольщайся: тебе такой чести не удостоиться. Прощай и с добрым утром, — Джон улыбнулся ему, светло и естественно, но Сид так и не понял, была эта улыбка настоящей — или ее изобразил рай на чистом холсте лица.
Солнце утонуло окончательно, и вся вода обрушилась вниз, смывая сон прочь. Джон раскрыл зонтик, защищая последнее, что у него осталось, — тело призрака, но рай пожелал отобрать и растворить даже эту ничтожную часть некогда цельной личности. Самого Сида вода теперь нисколько не беспокоила — просто проходила сквозь. Он более не мог пить дождь этого мира, не мог и зажигать здесь звезды, поэтому он просто стоял и смотрел, как море сливается с небом; как рождается пугающее, безликое совершенство.
И когда они стали едины, а синий смешался с красным, Сид наконец проснулся — вернулся в свой ежедневный домашний ад, откуда не выбраться.
========== Никогда не семнадцать ==========
Плесень на зеркале открыла новый беспомощный день. Анни пыталась заплести волосы, когда обнаружила досадное пятно. И не сбоку, не в неприметном углу — прямо посередине. Оно съело лицо отражения, создавая ореол безопасной анонимности.
Квартира, где Анни обитала последние пять лет, не отличалась опрятностью: шаткая мебель, грязные обои, россыпь бестолковых картинок в рамках — претензия на уют. Поэтому зеркало, добытое в комиссионном магазинчике за смешную цену, прекрасно вписалось в общую невнятицу обстановки. Анни почему-то не заметила, что оно грязное, иначе еще поторговалась бы. Предыдущее разбилось, сорвавшись с крючка, когда ее не было дома, и Анни склонялась к мысли, что виной тому призраки. В старом доме много сквозняков; у некоторых есть лицо.
Вздохнув, она сняла с плеча полотенце и тронула стекло. Пятно вмиг исчезло, но исподволь, снизу руку обвила матовая струйка тьмы.
Анни вскрикнула и отшатнулась, почувствовав холодный укус. Чернота потянулась следом. Выползла из зеркала, вонзилась в воздух переливающимся высверком, развернулась бесформенным одеялом и обняла Анни тысячей рук.
Видение наяву, нестрашный кошмар? Разум замкнуло, Анни отказывалась верить в происходящее. Концентрат тьмы не столько воспринимался глазами, сколько ощущался кожей.
— Спасибо, что прикоснулась ко мне, — прошипело загадочное существо отсутствующим ртом, свернулось в крохотный комок и опустилось на плечо Анни.
Та могла лишь дрожать и моргать, пытаясь вспомнить, что пила с утра. Вроде бы только чай. Какие враги подмешали туда наркотики?
— Знаю, что ты удивлена, — меж тем промурлыкал пришелец. — Не веришь своим глазам. И не узнаешь меня. Ты ведь не бывала за морем, м-м?
— Чертовщина, — пролепетала Анни. — Чушь. И я говорю сама с собой.
— Ну и дура же ты, — совсем по-человечески вздохнуло существо и словно принюхалось, хотя носа у него не наблюдалось. Потом добавило чуть мягче: — Но я ошибся. Ты была за морем. И хочешь вернуться туда.
Анни дернула плечом, осваиваясь с ситуацией. Пятно разговаривало загадками, а чай все еще предстояло проверить, но одно следовало усвоить уже сейчас: никакой опасности нет. Разговор либо снился, либо мерещился, но даже если и нет, то существо выглядело почти милым и вряд ли собиралось высасывать жизнь из Анни — или чем там обычно монстры из иных миров занимаются?
— Кто ты? — спросила она, изобразив дружелюбную улыбку. Тут и вправду смешно стало: до того нелепо все выглядело в зеркале. — Чего тебе надо?
— Я, как ты уже поняла, из-за моря, — пискнул зверек, голос которого менялся от фразы к фразе. — Много лет назад я приплыл сюда, потому что захотел повидать людей. Поиграть с ними. Я питаюсь одиночеством, а еще люблю спать в зеркалах. Не бойся, я безобидный и, в общем-то, хочу тебе добра…
Анни, у которой все еще болел укушенный палец, сомневалась в том, что маленький полубесплотный гость действительно безобиден. Но выглядел он симпатично и даже на ощупь был теплым — словом, котеночек котеночком, только рыхлый, словно облако.
— Ты что-то сказал про «поиграть», — пробормотала она, успокаиваясь.
— Совершенно верно. — Зверек заурчал у нее над ухом. — Условия простейшие. Пока ты мне интересна, я прихожу к тебе во сны.
Анни наморщила лоб, а в следующий момент рассмеялась. Удивительный гость окончательно перестал пугать.
— Да зачем ты мне нужен во сне-то? Ты мне и наяву не нужен, честно говоря…
— Я забыл добавить, что прихожу туда, чтобы исполнять желания, — донесся до нее тающий шепот. — Я создам для тебя любой сон, какой захочешь, включая цвет, свет, запах, вкус, прикосновение. Заказывай сегодняшний, пока я не передумал и не уплыл к твоему соседу.
Даже так? Интересно. Тряхнув головой и чувствуя, как давление на плечи потихоньку уменьшается, Анни заулыбалась своим мыслям и брякнула:
— Ну тогда покажи мне… мухоморы! Много, целую поляну.
— Глупость какая, — фыркнуло облако. — Ты тратишь ночь неразумно.
— Зато я проверю тебя. Мухоморы мне никогда в жизни не снились.
По правде, сомнений в искренности пришельца и не было: собственно, чем еще заниматься волшебному существу, как не волшебными делами? К тому же оно каким-то непостижимым образом узнало, что Анни однажды довелось попасть за море, не иначе как мысли прочитало. Или, может, на это указало ее слишком спокойное поведение? Другая на ее месте до сих пор бы визжала.