Но так кто или что он на самом деле? И как жить с этим дальше? Александр думал над этим весь следующий день, шатаясь по городу…
* * * Земля. День назад. * * *
Хорошо заасфальтированные улицы сменились окраиной города, куда, пожалуй, уже лет пятьдесят не ступала нога ремонтников. Грязные лужи, ямы под ногами — ничуть не лучше препарируемых улиц в центре. От серых пятиэтажек веяло старостью. При виде мрачного гостя галки, сидевшие на мусорных баках, засуетились. Сердито гогоча, они следили за ним до самого угла. Синхронно поворачивая головы — вот что странно…
Уже почти покинув переулок, Александр почувствовал острый позыв хорошенько накостылять кому-нибудь. Неестественный, пугающий и очень влекущий. Такого с молодым человеком не случалось со школы, с тех пор, как его избивали в туалете до синяков. Но тогда ярость была естественной, а сейчас-то что? Ответ пришёл незамедлительно и внезапно, когда в голове прошелестел невнятный голос:
— Набирайся сил, заново рождённый… Если сможешь…
Привалившись спиной к стволу дерева, Александр начал расстёгивать неожиданно ставший тесным воротник. Тёплый воздух, коснувшись горевшей шеи, немного снял дискомфорт.
Из-за угла вышла странная троица. Все три мужика были одеты в одинаковые пухлые куртки — явно не по летней погоде. Самый высокий из них решительно держал в руках дробовик, целясь прямо в сердце Александра. Двое остальных, с гладко выбритым подбородком и с небольшой бородой, не спуская глаз, были готовы вмешаться — из-под одежды виднелись рукоятки пистолетов. Высокий, прежде чем выстрелить, бросил:
— Считал их подонками? Но ты их… грохнул. Ты хуже.
Пуля ударила чуть ниже правого крыла, обломав маховые перья. Тело, внезапно заменившее человеческое, превосходило прежнее по реакции — и если бы Александр не изменился перед выстрелом, так и не понимая, что делает, его бы давно укокошили.
— В круг! — заорал высокий — видимо, главный — перезаряжая дробовик. Остальные, тяжело дыша, меняли позиции, чтобы как можно скорее окружить крылатого противника, не дав тому уйти по воздуху.
Да если бы он умел… В новом облике мысли текли почти с такой же, что и раньше, скоростью, но к привычному «человеческому» разуму примешивались отголоски инстинктов, которые толкали бежать из опасного места любыми способами. Не страх, нет — скорее наитие. Пока Александр метался от одного дерева к другому, стараясь выгадать время для побега, «боевики», как окрестил про себя их «оборотень», не сделали ни одного выстрела. «Вляпался в историю» — успел Александр подумать, прежде чем над самым ухом просвистели новые пули.
Подпрыгнув на задних лапах, зверь сбил с ног первого, полоснул со всего размаха по руке второго и отскочил в сторону, чуть было не вцепившись тому клыками в шею. Быть бы на совести Александра ещё одному убийству, если бы мужчина не нагнулся резко, а промахнувшееся существо не проскочило над сгруппировавшимся человеком.
Александр чуть не обернулся назад, чтобы добить нападавших, но вернул разум из пелены чёрной ярости. Воля, усиленная страхом за свою жизнь, сделала своё, выбросив внутреннего «зверя» на задворки сознания. Лучше бежать — и как можно скорее! Страх куда-то исчез, уступив место рваному мышлению не-человека. Дерево… опасно… вбок…
— Уходит, тварь! — люди проводили монстра неверными выстрелами навскидку. Александр обогнул слегка наклонённый ствол старого тополя, бугрящегося шрамами от действий неумелых городских озеленителей, и пропал с их глаз, словно в чаще, а не посреди города.
Глава третья
Семья останется семьей
* * * Нашар, Утгард. Три года назад. * * *
— Да ты же большая уже, зачем тебе это? — Син, сизый мохнатый дракон, с показным сомнением посмотрел на свою дочь-подростка Инанну. Такая же алая и рогатая, как её мама, и с теми же мягко-зелёными глазами. Она сидела в гнезде, прижимая к груди подушку, поджав задние лапы со сжатыми пальцами к животу, и безотрывно смотрела на отца:
— Всё равно. Мне хочется почувствовать, что ты рядом и заботишься обо мне. Ты кормишь меня и мать, но в последнее время не говоришь с нами совсем. Пускай, если не хочешь, но давай я хоть так почувствую твою заботу.
Согласно вздохнув и приопустив голову, Син сел у края гнезда Инанны, хвостом пододвигая под себя одну из подушек:
— Раз ты у меня взрослая, то и сказка сегодняшняя будет для взрослых. Та, которую раньше я тебе не рассказывал, потому что вряд ли бы ты её поняла.
Инанна прилегла на живот, прижав крылья к спине, и закрыла глаза, выражая готовность слушать, и Син начал рассказ, поглаживая дочь по длинной прямой гриве: