Самочка была способна осмотреть превращённую в зимний сад рассаженными в земляном полу низкими, но раскидистыми деревьями комнату лишь ради поиска путей для тщетного и невозможного побега, что крайне огорчило Эрекцара. Всё же полной властью над молодой девушкой он не обладал… а тела ему было мало. Но рыжему самцу нужно было приковать всё внимание такой же рыженькой самки лишь к себе! Потому он заставил её опустить лапу в дупло одного из комнатных деревьев, вытащить оттуда деревянную округлую флягу, откупорить её и испить содержимое. Солоноватая маслянистая жидкость, которую Инанна чуть не выблевала даже под контролем Эрекцара, быстро отозвалась под животом ноющим и раздражительно приятным теплом.
Сар-гачтарь, хотя и контролировал её тело, но сам почувствовать внутреннюю разогретость самки не мог, оставалось лишь управлять ей, как големом. Но осознание того, что самочка, которой Эрекцар полностью обладал, измывалась от ненависти к мучителю-самцу, тщетно боролась со внушаемыми движениями и страдала в нереализованном удовольствии, приходились самцу по вкусу, и над своим телом он вскоре потерял контроль, довольно рыча и извиваясь на своём гнезде, хватая за рога Инанну и помогая ей… или себе… Сладкие чувства полностью заполонили сознание рыжего самца, он залетел на такой пик удовольствия, который полностью сносил крышу. Оттого Эрекцар и сбился, на мгновение упустив свою власть над волей Инанны — но это мгновение дорого ему стоило.
Красно-белая драконесса вдруг резко щёлкнула челюстью, сведя её уголки в злобном оскале. Прежде лишь потенциально опасные, а на деле лишь возбуждающе хищные, но безобидные зубы вмиг перекусили и стержень, и тестикулы, всунутые в длинную пасть. Эрекцар закричал так сильно, что его услышали даже охранники через межэтажную звукоизоляцию. Да только что с того? Над ним нависала разъярённая драконесса, выплюнувшая прямо в морду своему угнетателю окровавленные остатки его достоинства. А потом со звериной жадностью зажавшую в пасти шею более крупного самца, когтями разрывая сухожилия на его передних.
Когда Орниас и Пенеаш решились наконец ворваться без разрешения в покои своего начальника, то застали лишь его искалеченный труп и встающую с него Инанну, перемазанную в крови. Но ещё большей неожиданностью для братьев стал её властный взгляд, полный воли даже больше, чем прежде у Эрекцара:
— Отныне по праву сильной… вы мои.
Глава шестая. Храм Ночи
Земля. Настоящее время
Начинающий маг обомлел, рассматривая существо, и машинально потянулся левой рукой к своему оберегу — амулету в виде перевёрнутой пентаграммы, что висел на посеребрённой цепочке на шее Александра. Он не снимал его даже во сне, считая, что этот знак приносит ему удачу, хоть иногда он царапал шею. Но рука нащупала лишь густую шерсть, когти укололи кадык. Внутри Александра всё сжалось. Шерсть его встала дыбом, уши торчком, крылья непроизвольно задёргались, хвост глупо прикрыл задние лапы. Александр во все глаза смотрел на незнакомого зверя и на себя — такого же странного монстра — думая, что же ему теперь делать, и, что более важно, что хочет делать незваный гость? И как оно попало сюда?.. Существо тоже не двигалось, возможно стараясь не беспокоить ошарашенного внезапным появлением парня.
Александр подумал, что, может, вторгшегося можно попробовать заколоть церемониальным ножом — но он, как и амулет, остался на человеческом теле. Загрызть? Нет… вполне ясно, у кого из них двоих больше опыта в звериной драке. В голове кончились мысли, их перебарывало желание скрыться куда подальше. Но бежать было некуда: окно дракона не прельщало, падать в ворохе осколков на твёрдую землю — не самый лучший способ побега. Дверь же странное существо перекрыло собой, и острые клыки в довесок к когтям этой зверюги создавали ощущение, что и такой вариант спасения приведёт к самоубийству. Странно только, что другой дракон ещё не бросился на него, выслеживая так долго и наконец настигнув…
Неведомое создание внезапно решило прервать затянувшееся испуганное молчание, нарушив зловещую атмосферу, нагнанную его появлением.
— Я не враг. А тебе пора бы лететь отсюда, — тембр голоса зверя ничуть не отличался от обычного человеческого, и, не смотря на пернатого дракона, можно было подумать, что разговариваешь с обычной девушкой. Только обращалась она к парню на незнакомом языке, хоть он неожиданно оказался интуитивно понятен и несколько близок к русскому.
«Только если через окно», подумал Александр на реплику внезапно появившейся у него в комнате неизвестной, оглянувшись назад. За створками всё так же бушевал ветер, что нещадно гнул высокие берёзы. Полёт обещал быть долгим — прыгнувшее с восьмого этажа чудо-юдо будут препарировать ошеломлённые биологи.
Чёрная крылатая заметила порыв к немедленному бегству, но лишь слегка оскалилась.
— Я имею ввиду, из этого мира. Ты действительно считаешь, что таким, как мы, жить тут спокойно? Если да, то можно оставаться здесь и ожидать прихода организации, что занимается отловом таких оборотней, как ты. Или думал, что убийство бандитов останется для тебя безнаказанным, если стражники в нём не разберутся? Есть те, кто всегда старались оградить от человеческого мира особенно рьяных существ — ведь пострадать от твоего справедливого гнева на непотребных преступников может и мирное население… А если факты о твоём облике просочатся, люди в целом отреагируют либо с безумным страхом, либо с неуёмным любопытством… И в том, и в другом случае пожизненная клетка тебе будет обеспечена, Варлад.
Странно, но с какой-то стати слово «Варлад» находило отклик в душе человека — такое ощущение, будто бы он когда-то знал это слово, но потом напрочь забыл его значение, а теперь неожиданно вспомнил.
Одно потрясение следовало за другим, как волны цунами. Каждое могло попросту сбить с ног. Ни в одном гримуаре или трактате о потусторонних мирах Александр не находил ничего подобного тому, чему он стал свидетелем. Это противоречило науке. И лишь сердце отзывалось на странную речь незнакомки радостью узнавания, а имя, которое это чуждое биологии и мифологии существо назвала превращённого в чудовище человека, всё сильнее сомневавшегося в своих человечности и вменяемости, шло как родное.
— Варлад? — попробовал сам Александр произнести это слово. Как же странно, что длинная пасть и звериная морда выдают чёткие звуки человеческой речи, а не дикие рыки. Они бы куда больше пошли подобным созданиям — по мнению большинства людей.
Это было не просто знакомое имя. Оно пробуждало в глубинах памяти смутные образы. Нечто тревожное и тревожащее, как важный вопрос, что ты намеревался задать в диалоге, но забыл к моменту, как собеседник договорил собственную фразу. Нечто неотделимое от самого Александра и при этом навсегда потерянное, как облазанная в детстве горка на дворовой детской площадке, на месте которой возвели новодел-часовню. Но при этом будоражащее, опасное и прежде недоступное, как заброшенная Ховринская больница, овеянная дурной славой ритуалов сатанистов, куда более жестоких, чем Александр.
И всё это — в одном имени.
— Александр — слишком человеческое имя, — ответила пугающая и притягивающая нездешностью самка, — и не стоит им называться там, где его не воспримут. Варлад — имя твоей прошлой жизни. Ты уже был драконом, обладал таким же телом, как у меня, и язык наш оттуда прекрасно знаешь. А ещё был связан со мною — с Великой Тьмой. Часть этой связи в тебе сохранилась, перешла в следующую жизнь. Вот и корень всех произошедших с тобой странностей. Я почувствовала, как ты воссоединился со мной, чтобы спасти свою жизнь и одолеть врагов. На миг мне удалось перехватить твои действия, но полному слиянию с тобой помешал твой страх, нахлынувший от осознания совершённых убийств. С тех пор я принялась тебя искать, посетила твой мир во плоти и долго ждала возможности встретить тебя без посторонних свидетелей. Тревожить изначальных обитателей этого мира у меня нет желания. Но вот ты сам своё существование выдал. Я и так собиралась вернуть тебя домой, дабы ты завершил недоделанное в прошлой жизни. Теперь и вовсе надо спешить, а то время на исходе.