Потому Ушумгаллу оказалась в смятении и не знала, радоваться ли или рычать озверело, когда неожиданное лекарство в виде горького редкого растения ей принесли сторонники Тьмы, сопровождаемые самой Тиамат. Последняя лишь удручённо сжимала в когтях надтреснутую чёрную сферу — зелёной чешуйчатой пришлось совершить множество уступок обнаглевшим Тёмным ради благополучия своего народа. Например, не задевать более напыщенную Намиру, теперь довольно взиравшую на «завоёванный» город, обеспечить Тёмных храмом, в котором сразу воцарился трёхрогий злобный очкарик, и даже ничем не ответить на то, что чёрная и желтоглазая самка, «главное воплощение Тьмы», отняла новый артефакт у Тиамат даже без лап, лишь при пафосной помощи кулона-магнита.
Но зато удавалось спасти тех, кто ещё не полностью регрессировал в безвольных и беспомощных чудовищ. Трава Калавала в самом деле останавливала всякое распространение Хаоса — даже тогда, когда его не могла остановить воля мага.
Но кто знал, что с исцелением народа от шантажной болезни целители Махаара не смогут тут же облегчённо выдохнуть и хоть немного восстановить силы…
Равлакс не был готов смириться с тем, что навы решили прекратить терроризировать Нашар — слишком легко сдались его покровители. Не был готов смириться с потерей Махаара для дела разрушения старых порядков — они воскресали там если не по доброй воле жителей, так навязанные. Но его воли ещё хватало на то, чтобы доделать порученную ему миссию и доказать бывшим хозяевам Нашара, что отступать незачем, напротив, необходимо поднажать для получения результатов. Так же, как поднажали Тёмные.
Бело-коричневый пернатый стоял в самом центре Мердола — пропасти между тремя горами у Махаара, куда мутаторы погребали своих изувеченных собратьев. Множество материала для добротной работы, жалко, что слишком мало энергии было в самом Равлаксе, чтобы поднять на бой все останки за раз. Даже на то, чтобы открыть несколько окон в Навь, пришлось принести в жертву полосатого чёрно-белого дракона. Строптивым он был, еле получилось его заманить на кладбище по делам деструкторов. Зато призванные и подконтрольные навы станут сговорчивее.
— Именем неименуемого, плотью мёртвой земли и кровью потраченной жизни, я призываю тебя, Морар, наставник неспящих! — Воздев жезл, завертевший гранями с волшебными символами, Равлакс взывал к существу по ту сторону портала. — Приди на пир мертвечины и попробуй смерти врагов!
Ужасающий нав и множество мелких духов, сопровождающих его, явились на зов охотно. Их желания совпадали с просьбой деструктора — и она стала хорошим предлогом для нарушения клятвы Кьлеменетоту.
Навы резво набросились на предоставленный им материал для воплощения. Мелкие и слабые поднимали относительно свежие тела — те, что ещё не ушли в землю под весом наброшенных на них более поздних трупов. Но порой даже от них не оставалось и костей, и тогда духи поднимали в ужасном вихре их прах. Навы сильнее занимали древние тела, вырываясь из земли прямо с нею, образуя каменное тело своим сосудам. Сам Морар был настолько мощен, что одного погибшего ему не хватало. Он стал вбирать в себя, образуя трупный ком, больше и больше древних останков. Через минуту торс из множества тел, широкие, как русла рек, руки и огромная вздутая голова клокочущего вместилища нава поднялись из ямы братской могилы. Морар обрадованно протянул ручищи к городу, чему улыбнулся взлетевший повыше Равлакс:
— Побейте их, а то вам не достанется! — Воздев жезл, он разложил его грани пересобрал их в новом порядке, желая смешать и смести законы физики на горе мутаторов.
* * *
Маррут не выказывала внешне своё возмущение лишь потому, что хорошо могла контролировать эмоции, да и в принципе они не были связаны у неё с мимикой тогда, когда она того не хотела. Но в самом деле… Заражать целый город, чтобы заставить принять религию? Можно ли говорить что-то о свободе воли в такой стране? Чем тирания Тьмы будет лучше разрушения навов?
Серебристо-золотая крылатая приземлилась на мостовую улицы Махаара, которая одной стороной была заполнена выдолбленными в скале домами, а другой открывалась балконом воздушной стихии. Однако панорама горной гряды, укрытой низкими облаками, заставила Маррут остановиться и пересмотреть свои планы, потому что движущийся, как выглянувший из норы крот, силуэт в близлежащей впадине не мог быть горным пиком, хотя и был с ним сходен по размерам. Худшие опасения подтвердились при телескопическом увеличении картинки, принимаемой глазом. На город совершалось нашествие монстров во главе с уже встреченным ранее деструктором.
— Все на защиту! Навы! — Гаркнула Маррут как можно громче — голосовые усилители позволили быть услышанной по всему городу. Варшан секунду недоуменно смотрел на подругу, но потом проследил за её взглядом и, наведя в указанном направлении оптику, понял, что встревожило Маррут и переполошило весь город.
Механическая крылатая, тем временем, увидела, что там, далеко, Равлакс направил свой убийственный артефакт на Махаар. Времени на сооружение оборонительных структур по всему городу у Маррут не было, а защищать драконов от истребляющих всё искажений было необходимо уже сейчас. Приходилось идти на жертвы. Самка, надеясь, что Варшан простит ей это, вырвала свой левый глаз из глазницы. В голове хрустнуло, но кровь не хлынула, лишь остался слегка обагрённый провал, а в лапе лежал сияющий овалоид, больше похожий на деталь, чем на орган. Это устройство могло не только принимать информацию о внешнем мире — для того у самки имелось множество других — но также являлось мощным излучателем энергии, способным в своём «разогнанном» состоянии выдавать гораздо больше силы, чем могла бы выдать Маррут без вреда для себя.
Излучатель из принесённого в жертву органа был активирован вовремя. Жгучее свечение разошлось, тускнея, на весь город, покрывая вулкан едва заметной сферой, которая, тем не менее, смогла предотвратить распад материи.
Мутаторам не оставалось времени, чтобы удивляться появлению нападавших деструкторов с навами и неизвестных защитников. Стоило сразу включиться в бой, чтобы отвести угрозу от столицы хаосистов. Даже Ремфам, выпрыгивающий из небольшого святилища, отданного ему Тиамат, ухмыльнулся, радуясь, что ему удалось уговорить Намиру в необходимости запасного плана. У него имелись рядом с городом спрятанные войска — только кто же знал, что их придется использовать на защиту Махаара ради повышения своей репутации, а не для его осады? Дракон прикрыл глаза, распространяя своё сознание на всю тысячу механических тел, управляемых порабощенными им душами. Бескрылые массивные тела, укрытые бронепластинами и ощерившиеся острыми пилами, вырвались из грунта в подножье горы, покатившись своими кувыркающимися движениями по горным ложбинам и через перевалы на перехват нежити. Слабый авангард свежих трупов напросто смялся под их слаженным натиском, однако, столкнувшись с более опытными навами, контратака роботов увязла и растворилась как сахар в травяном отваре. Глиняно-каменные тела, в которые вселились пришельцы, придав им уродливое подобие жизни, отрастили вместо лап и крыльев острые шипы, которые пробивали даже сталь големов с такой силой, что её хватало не только на прокол, но и на разрыв брони и сочленений. Однако если этим плотным существам големы ещё могли наносить какие-то повреждения, самумчики из праха были неуязвимы к атакам, но сами забивались в механизмы и портили их, стачивали металл своим резким полётом и забивались в суставы, портя одушевленные, но подчинённые воле Ремфама машины.
Мутаторы, уже отошедшие от шока и готовые к бою, не собирались лишь отсиживаться за куполом и наблюдать за бескровной схваткой големов против ходячих трупов. Самые смелые, те, кто не желал мириться ни на секунду с ордами врагов на пороге своего дома, подлетели к границе силового поля и усиленно набирали силы и концентрировались, готовясь отразить нападение или дострельнуть до наиболее опасных противников, оставшихся в тылу вражеской армии. Навы, однако, были столь же осторожными, и лишь держались в стороне, совершая собственные атаки на пока ещё держащееся поле. Защитники города первыми переступили его барьер, ограждавший от магии в том числе изнутри. Вот теперь-то и начался яростный бой.