– Туда! – бросил он, устремившись к ближайшему переулку.
Впереди бежал Кер, рядом с ним тяжело бухал сапожищами Рауль, держащий факел. Вот крик, сдавленный – как бывает, когда пытаются заткнуть рот, прозвучал совсем близко.
Навстречу им метнулась сгорбленная тень.
– Вот он!! Стой!!
Мгновенно рассыпавшись цепью, стражники перегородили улочку.
Разошедшийся от избытка усердия Борю пихнул сапогом в живот попытавшегося развернуться человека, а кто-то из его людей упер в грудь упавшего на колени ночного бродяги клинок.
– Попался – не уйдешь теперь! – злорадно рявкнул Рауль.
– Ммм… – только и промычал тот в ответ.
Жорж поднес к лицу схваченного фонарь.
Проклятье! На них глядела искаженная страхом, перекошенная физиономия немолодого толстяка в приличном кафтане.
– Мессиры, пощадите! – пискнул он.
Сплюнув, капитан выругался от души.
– Какого черта ты шляешься тут по ночам! – рявкнул на него Борю
– По девкам таскался, чего ж еще, – поддакнул кто-то.
– Ты тут не видел никого? – быстро спросил Кер.
– Никого не было, ваша милость, – видя, что перед ним не грабители, а стражники, буржуа перестал трястись.
– Вперед, – скомандовал Кер – За мной!
Стражники устремились за ним, оставив позади незадачливого гуляку.
Топот дюжины пар подкованных сапог эхом отлетал от заборов и темных фасадов.
Они выскочили на пустырь, на противоположной стороне которого возвышались руины нескольких заброшенных домов. На фоне подсвеченного восходящей Луной неба как клыки торчали трубы каминов и балки.
Никого. Или жертве удалось спастись или ее, заткнув рот, уволокли куда-нибудь в трущобы на потеху молодцам из Двора чудес. Только к завтрашнему утру несчастная, истерзанная и в разорванной одежде вернется домой, а если не повезет, то ее нагое мертвое тело примут воды Сены.
Капитан в злой досаде сплюнул. Соваться в эти развалины теперь, ночью, когда и днем-то, случается, в таких местах исчезают вооруженные караулы…
– Ну, пошли что ли, – бросил он озирающим пустырь подчиненным.
Вернувшись на Монкосей, они миновали еще несколько переулков, затем свернули на улицу Персе.
Впереди, за поворотом на Круа-де-Труа, послышался шум. Не дожидаясь приказа, стражники ускорили шаги. Через минуту Кер уже безошибочно различил звуки самого настоящего погрома.
Не меньше двух десятков человек колотили палками о ставни, сопровождая это занятие громкими воплями и браню. К мужским голосам примешивались два женских. Первый – хриплый и пропитой голос давней обитательницы квартала Виль – де – Амур,[21] второй – писклявый, еще девчоночий.
Шум и выкрики продвигались в их сторону.
Послышался треск разбиваемой камнем черепичной крыши.
Впереди не бандиты, а кто – то, не считающий нужным скрываться.
Это могут быть рыцари («мда, только этого не хватало») гарнизонные солдаты («ну с этими то страже не впервой иметь дело») или…
– донесся залихватский голос.
Кер сплюнул. Все ясно – впереди были школяры. Придется подраться.
Студенты причиняли страже – хоть дневной, хоть ночной, хлопот немногим меньше, чем воры и бродяги. Одних и тех же драчунов и буянов иногда по двадцать раз приходилось таскать в тюрьму, да все без особого толку.
Судили их епископ и ректор, а они были весьма снисходительны к проделкам своих подопечных.
– Е… ее – тяжелая езда:
Качается п… туда – сюда,
– продолжал голосить невидимый за поворотом певец.
Пришлось е… ее, подпрыгивая в такт,
– нестройно подхватили слова одной из любимых студенческих песен сразу дюжина голосов.
– Клянусь Цирцеей – вечно все не так!!
– Эй, стража идет – почивайте с миром! – выкрикнул Борю, приложив ладони ко рту.
– Эй, школяры идут – прочь с дороги, кому жизнь дорога! – донеслось в ответ из-за угла. За этим последовал издевательских гогот.
Позади него кто-то шумно вздохнул, кто-то вполголоса выругался, должно быть вспоминая синяки и шишки, полученные в стычках с буйными недорослями.
– Давай вперед, ребята, покажем соплякам, что такое парижская стража! – бросил Кер, не оглядываясь. – Только не ухайдакайте никого – бейте древками.
Пикардиец, осклабившись, сорвал с пояса плетку, которую предпочитал любому оружию. Сыромятный ремень с гудением рассек воздух.
– Не хватайся за плеть, – осадил его капитан – выхлестнешь не дай Бог кому глаз – греха не оберешься, объясняйся после с епископским судом…
«Веселенькая же выдалась ночка!» – промелькнуло у него.
21
Виль – де – Амур – полуофициальное название нескольких улиц, неподалеку от Нотр-Дам-де-Пари, где была сосредоточенна большая часть парижских публичных домов.