За их перепалкой с нескрываемым интересом следили прихожане. Епископ сделал знак своим прислужникам, и они начали разгонять любопытный народ.
— Успокойся, Рома, — перешел на шепот Лаврентий, — Я пережил уже двоих князей тьмутараканских и тебя, дурака молодого, переживу. А ты мне ничего не сделаешь — светская власть на меня не распространяется. А ежели будешь продолжать на меня бочку катить — вмиг грамотку твоему отцу напишу, что церковь и главу ее не уважаешь и с язычниками якшаешься. Думаю, не понравится это князю Святославу, как считаешь?
— Угрожаешь своему князю в Божьем храме?! Или ты думаешь, это тебе так просто с рук сойдет? Божьего гнева не боишься, владыко, так ожидай княжьей немилости. Далеко не всем тьмутараканцам нравится твое сребролюбие.
— Делай, что хочешь, княже, но знай — ежели я на тебя наложу анафему, то и твои разлюбезные тмутараканцы не будут отлученного князя поддерживать. Так что не лезь в дела церковные, сын мой, и будем жить в мире и любви, — миролюбиво закончил епископ и ушел в свои покои.
В тереме князь Роман места себе не находил от ярости. Его, князя тьмутараканского, отчитали как нашкодившего мальчишку. И, главное, ничего он сделать не мог с зарвавшимся епископом. Или мог?
«Вот бы посадить этого жирного борова на осла задом наперед да прогнать из города на потеху толпе, — улыбался князь своим мечтаниям, — он от стыда красный был бы, как свекла. И народ будет за меня горой стоять. Да нельзя… Вряд ли в Константинополе патриарх одобрит мои действия, да и отец гневаться будет. Что же мне предпринять? Силой его не возьмешь — за ним власть духовная. А победить Лаврентия я должен, это уже дело чести. Иначе он может мой княжий авторитет подорвать. И все-таки, как мне быть?».
Князь думал так напряженно, что у него заболела голова. Кликнул он холопа и велел позвать лекаря. На княжий зов явился Сергей. Он сделал князю успокаивающий чай с мятой, мелиссой и листьями смородины, и Роману скоро стало легче. По секрету он поведал лекарю причину своего недуга. Матвеев внезапно вспомнил один из рассказов о Шерлоке Холмсе, что читал в прошлой жизни.
— Ничего не обещаю, княже, но есть у меня одна мысль. Только бы у Тихомира оказались в запасе нужные травы…
Знаток зелий явился по первому зову. Роман Святославич знал Сергея и Тихомира еще со времен битвы при Альте, и потому доверил свою тайну им обоим. По мере того, как князь говорил, рот Тихомира все шире расплывался в улыбке.
— Я знаю, чем тебе помочь, княже, — довольно сказал он. — Тем охотнее мы поможем тебе, потому что и сами давно зуб на владыку имеем. Для успеха дела мне нужно…
Ту ночь епископ Лаврентий спал плохо. После обильного ужина долго не мог заснуть. Все ворочался и думал, не пора ли обложить налогом приходы на недавно присоединенных к Тмутараканскому княжеству территориях. Пришел к выводу, что, наверное, стоит дать тамошним священникам пару лет на то, чтобы обратить в христианство туземных кочевников. А потом уж можно будет и спросить с них по полной. Тогда можно будет себе и палаты побогаче княжеских отстроить. А во дворе разбить сад, чтобы непременно бил фонтан и вокруг ходили павлины. Пусть все видят, что духовная власть выше и богаче светской. С этой приятной мыслью он и уснул, будучи уверен, что его сон никто не потревожит, ведь за дверью стоят два верных вооруженных охранника. Не знал владыка, что в этот самый момент они уже пили парное молоко с сонным порошком.
Проснулся владыка Лаврентий от нехватки свежего воздуха. Проснулся и обмер — вся его келья была заполнена едким дымом, а на лавке возле кровати сидел… чёрт. Натуральный чёрт с рогами, мерзкой мордой, когтистыми лапами и копытами. Епископ от страха потерял дар речи и затрясся мелкой дрожью. Его всегда красное лицо стало белее мела. Невероятным усилием воли Лаврентий собрал остаток сил и начал мелко креститься, хотя со стороны казалось, что он гонял комаров.
— Можешь не стараться — тебе это не поможет, — обратился к нему нечистый густым басом.
— Изыди, лукавый! Господи помилуй! Господи помилуй! Господи помилуй! — от страха владыка забыл все псалмы и молитвы и бормотал только то, на что был способен его парализованный ужасом разум.
— Господь не будет спасать таких ярых грешников, как ты! — ехидно сказал бес. — Нам все ведомо, сколько богатства ты неправедно нажил, сколько честных попов с пути истинного сбил и сколько сирот и вдовиц по миру своими поборами пустил. Ты должен был быть пастырем овцам Христовым, а на самом деле был волком в овечьей шкуре. Но моему хозяину это нравится. Он готов тебя наградить за верную службу, и потому послал меня к тебе.