Новгородская земля впечатлила братьев-половцев не только красотой и величием Господина Великого Новгорода, но и своими суровыми морозами, каких доселе им ощущать не приходилось. По пути до места нового княжения Глеба Святославича им пришлось долго пробираться сквозь обширные и густые русские леса. Половцам еще не доводилось видеть столько деревьев. Им, детям степей, было как-то не по себе то, что они так долго не могут видеть горизонт и даже само небо из-за верхушек деревьев. Лиственные леса сменялись хвойными, но Великий Лес так и не заканчивался, а наоборот, становился все гуще. И их путь тоже продолжался вначале вверх по Днепру до Смоленска, а потом через реку Ловать и Ильмень-озеро — в Волхов, к Новгороду. Здесь, на Ярославовом дворе, в княжеской резиденции нового князя Великого Новгорода уже ждала делегация «золотых поясов» — истинных правителей города. Всего их было восемь человек, и главным среди «золотых поясов» был епископ новгородский Феодор, а кроме него князя встречали посадник Властибор, тысяцкий Избор и пятеро кончанских старост. Епископ Феодор, степенный пожилой священник, возглавлял духовную жизнь в княжестве и ведал новгородской казной. Посадник был главой города, наподобие нынешнего мэра. Тысяцкий командовал городским ополчением. Старосты же пяти новгородских концов — Загородского, Неревского, Славенского, Плотницкого и Людина управляли соответственно этими районами большого города.
Владыка благословил Глеба Святославича, остальные члены делегации вручили ему свои дары, а князь в ответ поклялся всегда защищать новгородскую землю и чтить ее обычаи. На этом официальная церемония закончилась, и начался пир по случаю княжеского прибытия.
Половцев вместе с другими гриднями разместили в общинном доме неподалеку от княжеского терема. Это был бревенчатый сруб, возвышающийся на холме над Волховом. Княжеские палаты же были просторны и сложены из белого камня.
Более всего половцы были поражены двумя вещами. Во-первых, они долго привыкали к «белым» ночам. В своей бескрайней степи кочевники привыкли ложиться спать после захода солнца и просыпаться на утренней зорьке. А тут солнце вроде бы и скрывалось за горизонтом, но было светло почти как днем, и Кытан с Ильдеем могли окончательно уснуть, лишь изрядно уставши — им трудно было засыпать при свете дня.
А во-вторых, половцы привыкли беспрекословно подчиняться воле хана и чувствовать на себе его абсолютную власть. В Новгороде же князь хоть и занимал номинально главенствующую роль, но все равно не мог противостоять городскому вечу, и вынужден был прислушиваться к воле народа. Это первое столкновение с демократией (в хорошем смысле слова) обескуражило братьев. Первое время они хватались за плети, когда, сопровождая Глеба Святославича на вечевую площадь, видели дерзкое, на их взгляд, поведение горожан по отношению к новгородскому князю. Новгородцы, ранее не встречавшие половцев, тоже первые месяцы устремляли на них удивленные взгляды. Но уже скоро все друг к другу привыкли.
Князь Глеб новгородцам понравился благодаря своей справедливости, набожности, а также тому, что он не лез в усобицы различных боярских партий, а вместо этого способствовал развитию города. Молодой князь не стремился к военной славе, походов на соседние финно-угорские племена не планировал и ограничился лишь тем, что по периметру своего княжества приказал срубить несколько застав от внезапных нападений разбойников или набегов туземных племен. На одной из таких застав и несли службу теперь оба половца.
Местный воевода практически ежедневно тренировал княжеских дружинников, чтобы постоянно поддерживать их в форме. У обоих братьев эта постоянная муштра вызывала лишь смертельную скуку.
— Ну что, брат, не жалеешь, что мы не вернулись в Тмутаракань вместе с Сергеем и нашей госпожой? — спросил как-то Ильдей у Кытана.
— Есть такие мысли, брат, — ответил, позевывая, тот. — Я уже начинаю скучать за нашими добрыми друзьями — Мстиславом и Сергеем, за теплым Русским морем и просторными степями.
— А я еще тоскую за нашими юртами, стадами и родичами из орды покойного хана Тарха, да скачет он вечно на своем коне по бескрайнему небу! Может, Глеб-князь отпустит нас домой. Ну, хотя бы к хану Сакзю в услужение подадимся. Снова вспомним запах родных степей.
— Это все мечты, брат. Вспомни, что мы присягали на верность князю Глебу, и теперь наш дом здесь. Да и хоть хан Сакзь и справедлив, но может припомнить, что на реке Снови мы против него воевали. Тогда кто знает, какое нас может ожидать наказание.
Ильдей кивнул, печально вздохнул, и они продолжили тренировки. Однако, долго скучать братьям не пришлось — вскоре пришла весть, что объявился беглый князь Всеслав. Дозорные с дальних застав донесли, что чародей собрал большую рать из местного населения — води — и шел войной на Новгород. Глеб Святославич был в ответе за свою землю, и, как бы ни хотелось ему мирной жизни, пришлось призывать к оружию свою дружину и новгородское ополчение во главе с тысяцким Избором.