— Да уж, путь неблизкий… — согласился Сергей, и они пошли вслед за остальными путниками.
Вначале их маршрут пролегал по левому берегу Северского Донца, который Никола упрямо называл Великим Доном. (Ха, то он настоящий Дон-батюшку не видел!) В течение двух дней процессия двигалась вдоль заросшего камышом и осокой берега этой широкой реки и большого количества безымянных озер. Донец был похож и не похож сам на себя: течение было такое же, как и почти тысячу лет спустя; изгибы реки тоже не сильно отличались от привычных нам. Но все-таки что-то было совсем иное… Как по более возвышенному и крутому, правому, так и по более низменному, левому, берегу росли вековые дубравы. Эти могучие дубы наверняка прожили не один десяток, а то и сотню лет и помнили времена дохристианской Руси и хазарского владычества. Кроме того, в реке было полно рыбы, а в окрестных лесах и лугах водилась самая разнообразная дичь. Для Серёги это была прекрасная возможность насладиться видом родного края, еще не тронутого цивилизацией.
Он наблюдал, как в Донце плавают утки-кряквы со своими выводками, плещутся выдры, по берегам бобры строят свои жилища. А в одном из озер Матвеев увидел две пары прекрасных белоснежных лебедей. С утра с противоположного берега к водопою спускались кабаны, сайгаки и дикие лошади — тарпаны, которые вымерли за сто лет до рождения Сергея. В мелких озерах и речных заводях стояли на одной ноге цапли и, потревоженные шумом повозок, взмывали в воздух белые аисты и журавли-красавки.
В пути половцы питались в основном припасенными на дорогу кусками вяленой конины и еще ели подстреленную дичь — диких гусей, уток, иногда — косуль. По вечерам возле костров кочевники собирались в круг, Сакзь вызывал Сергея и тот исполнял песни из своего репертуара, постепенно дополняя его новымикомпозициями из далеких XXи XXIвеков. Уже на втором привале некоторые половцы стали подпевать слова «Черного ворона» и радостно приветствовать Матвеева, когда он появлялся в круге костров. Иногда до его ушей долетали восхищенные возгласы:
— Теперь и в нашей веже появился голос, достойный самого акына Кури!
— Да что там твой Куря? Он нашему монаху и в подметки не годится!
— То-то Шарукан будет завидовать! А может, мы ему выгодно продадим этого раба — пусть в его стане вместе с Курей поют.
Серега даже не знал, радоваться ему или нет, что половцы называют его «нашим», но, по крайней мере, он был доволен тем, что удавалось услышать.
Спали они недолго, и уже с первыми проблесками зари снова отправлялись в путь, потому что пройти предстояло еще немало.
Чтобы отвлечься от долгой дороги, Никола предложил загадывать друг другу загадки и сам воплотил в жизнь свою инициативу:
— На всякий зов даю ответ, а ни души, ни тела нет.
— Эхо, — ответил Серёга, почти не раздумывая. — Теперь моя очередь. Кто говорит молча?
Никола наморщил лоб, подумал пару минут и изрек ответ: «Мысль».
— Нет, брат, не угадал, — улыбнулся Матвеев. — Правильный ответ — книга. Давай попробуем еще раз… Зимою греет, весною тлеет, летом умирает, осенью оживает. Что это?
— Ну это, я мыслю, снег, — промолвил Никола. — Если бы он зимой не грел землю-матушку, то и урожая бы не было.
— Вот теперь ты прав, молодец, — похвалил друга Сергей. — А будь добр, поведай мне про ханов Тарха и Шарукана, к которым мы идем — что они за люди?
— Про хана Тарха скажу немного — он уже старый и славится своей мудростью среди половцев. У него есть три взрослых сына — бека, один из которых как раз и есть Сакзь. У хана Тарха большая орда, больше силы половецкой только у хана Шарукана, который сейчас считается главным половецким ханом, во всяком случае, его слово на совете решающее. Насколько мне известно, Шарукан добился такой чести лета три-четыре назад. Тогда он отправился со своим родственником ханом Болушем на охоту. Это был тот самый Болуш, который привел половцев впервые на землю Русскую и даже заключил мирный договор с нашим князем Всеволодом Ярославичем. Но это было давно — на следующее лето после смерти великого князя Ярослава Владимировича. А тогда на охоте, по Божьей воле или на счастье Шарукана, разъяренный раненый кабан распорол своими клыками бок Болуша и поиграл его потрохами. Кабана, конечно, пристрелили, но и хан Болуш не прожил и трех дней после этого. А поскольку его ближайшим родственником оказался Шарукан, то он и возглавил его орду после смерти Болуша. Ну и так получилось, что орда хана Шарукана стала самой большой в половецких степях, а у кого сила больше, тот и главнее…