Спустя какое-то время семендерцы стали приносить в госпиталь своих больных и раненых детей. Приобретшая опыт в лечении собственных сыновей Ольга принялась лечить местных детишек, и показала такие впечатляющие результаты, что по общему решению совета лекарей госпиталя ее посвятили в детские лекари, к ее собственной несказанной радости и гордости за жену Матвеева.
Утро в госпитале начиналось с некоего подобия врачебной «пятиминутки», на которой обсуждались все происшествия минувших суток: тяжелые поступившие больные, проведенные операции, санитарные потери. Это было инициативой Матвеева — он хотел, чтобы тут тоже было что-то напоминающее привычную ему современную больницу. Заодно так все лекари узнавали о всем, что творится в госпитале. Идея быстро прижилась, и теперь главный лекарь, которым князь Роман еще до своего отъезда назначил Михаила Ратиборовича, каждое утро внимательно слушал доклады дежурных лекарей и раздавал указания на грядущий день. Потом следовал палатный обход с контролем состояния пациентов, а затем все лекари непосредственно приступали к своей работе — операциям и перевязкам раненых. К слову сказать, благодаря слаженной работе лекарей и умелому применению методов асептики и антисептики, за всю работу госпиталя не было ни одного летального исхода — и это было настоящим чудом, ведь пролечено в госпитале было множество воинов. Исключение составляли лишь те, кого привозили уже в агонирующем состоянии, но таких было немного. Большинство тяжелораненых воинов умирало уже на поле боя.
Естественно, при тогдашнем уровне развития медицины полостных операций лекари не делали, но иссечением грыж, ушиванием различных ран, ампутациями конечностей и сращиванием переломов занимались практически каждый день. «Дядя Миша» из одному ему известных лечебных трав изготовил лечебный элексир, который применялся непосредственно на раны и реально способствовал их скорейшему заживлению. В одном из помещений дворца он организовал молельную комнату, украшенную иконами, для исцеления душ раненых. Шен Чен активно применял свои волшебные иголки как для купирования острых состояний у больных, так и для реабилитации раненых. Матвеев вспомнил свои знания по фармакологии и организовал выпуск физиологического раствора для восполнения объема циркулирующей крови у раненых. Это был простейший раствор и готовился он в тех условиях так: чистую ключевую воду кипятили, растворяли в ней обычную поваренную соль, несколько мешков которой были найдены в подвалах дворца, из расчета 9 граммов соли на литр воды, а затем охлаждали до комнатной температуры и разливали по небольшим стеклянным сосудам, предварительно обработанных огнем. У местного стеклодува заказали полые стеклянные длинные трубочки, из которых изготовили первые капельницы. Эта нехитрая мера помогла спасти жизнь многим раненым, потерявшим много крови и нуждавшихся в ее восполнении. Матвеев наконец смог усовершенствовать свою «лечебную плесень» для парентерального введения и теперь вводил внутримышечно необходимое для раненых лекарство с помощью воссозданных по его чертежам многоразовых шприцов. Последние тоже изготавливались стеклодувом, теперь полностью работавшим для нужд госпиталя.
Двое местных лекарей, Абрам и Пинхас, давали раненым снотворное зелье немного в других пропорциях, чем это делал Тихомир, но на качество наркоза это не влияло, а наоборот делало его более глубоким. Хирурги приступали к своей работе, часто продолжавшейся до вечерних сумерек. Такая нелегкая совместная работа не только сплотила всех лекарей, но и обогатила их колоссальным опытом.
Как-то Сергей разговорился с семендерскими лекарями — они оказались достойными людьми, весьма образованными для своего времени.
— Жаль, что мы с вами поначалу были на разных сторонах в этой войне, — сказал как-то Матвеев. — Лучше бы мы познакомились при других обстоятельствах, например, на каком-нибудь пиру.