Машина. Чёрт возьми.
Уэйлей. Срань господня.
Коттедж. Очаровательно.
Нокс. Ворчливый, сексуальный, ужасный, но вместе с тем помогающий».
Восстановив хронологию последних суток, я отодрала себя от матраса и села.
Комната была маленькой, но симпатичной, как и остальной дом. Панельные стены были выкрашены ярко-белой краской, кровать была антикварной и медной. Напротив постели разместился высокий комод, а узкий пристенный столик павлинье-синего цвета стоял под окном, которое выходило на извилистый ручей.
Я услышала, как кто-то напевает себе под нос внизу, и вспомнила.
«Уэйлей».
— Чёрт возьми, — пробормотала я, соскакивая с кровати. Мой первый день в роли опекуна, и я оставила свою новую подопечную без присмотра бог весть на сколько. Её могла похитить её же мать или задрать медведь, пока я позволяла себе вздремнуть посреди дня.
Отстойный из меня опекун, решила я, стремительно сбегая по лестнице.
— Божечки. Не сверни себе шею или типа того.
Уэйлей сидела за кухонным столом, размахивая босыми ногами и уминая, кажется, сэндвич с арахисовым маслом и джемом на толстом белом хлебе. В нём было столько джема, что один лишь взгляд на это провоцировал мгновенный кариес.
— Кофе, — прокаркала я.
— Мда, ты выглядишь как зомби.
— Зомби нужен кофе.
— В холодильнике есть газировка.
Придётся довольствоваться газировкой. Шатаясь, я пошла к холодильнику и открыла его. Я уже выпила полбанки Пепси и только потом сообразила, что внутри лежала еда.
— Откуда еда? — прохрипела я. Проснуться после дневного сна мне всегда было непросто. Утром я вылетала из кровати с таким запасом энергии, что позавидует и детсадовец, наевшийся конфет. Но Наоми-После-Дневного-Сна вовсе не была хорошенькой. Или вразумительной.
Уэйлей бросила на меня долгий взгляд.
— Ты пытаешься спросить меня, откуда взялась еда?
Я подняла один палец и допила газировку.
— Ага, — просипела я наконец, пока холодный кофеин и сахар обжигали моё горло. — Это, — я помедлила, чтобы неэлегантно рыгнуть. — Прошу прощения.
Уэйлей усмехнулась.
— Шеф Нэш поручил леди-курьеру завезти пакет продуктов, пока ты пускала слюни на кровать.
Мне в глаза словно песка насыпали, и я поморгала. Шеф полиции договорился о доставке еды, пока я была в бессознательном состоянии и не заботилась о своей племяннице. Я сегодня точно не заработаю звёздочку лучшего опекуна.
— Дерьмо, — буркнула я.
— Не дерьмо, — возразила Уэйлей, жуя большой кусок сэндвича. — Там есть конфеты и чипсы.
Мне нужно как можно быстрее обратно войти в режим «Ответственный Взрослый».
— Нам надо составить список, — решила я, потирая ладонями глаза. — Надо узнать, далеко ли мы от цивилизации, как туда попасть, какие вещи нам нужны на следующие пару дней.
Кофе. Мне определённо нужен кофе.
— До города чуть меньше километра, — сказала Уэйлей. На подбородке у неё виднелась капелька джема и, если не считать выражения «моя тётя чокнутая», она выглядела по-детски очаровательно. — Почему у тебя руки и колени все в царапинах?
Я посмотрела на ссадины на своей коже.
— Я выбиралась из подвала церкви через окно.
— Круто. Так мы поедем в город?
— Да. Мне лишь надо сделать инвентаризацию кухни, — решила я, найдя свою сумочку на столе и вытащив свой надёжный ежедневник и ручку.
Кофе.
Еда.
Средство передвижения?
Работа?
Новая цель в жизни?
— Мы можем поехать на велосипедах, — подсказала Уэйлей.
— Велосипедах? — переспросила я.
— Ага. Лиза Джей оставила их тут. И сказала, чтобы мы сегодня пришли на ужин.
— Ты видела нашу арендодательницу? — взвизгнула я. — Кто ещё заходил? Мэр? Сколько я вообще проспала?
Её глаза сделались выпученными и серьёзными.
— Тётя Наоми, ты проспала целых два дня.
— Что?!
Она усмехнулась.
— Просто шучу. Ты отрубилась на час.
— Очень смешно. Вот чисто за это куплю брюссельскую капусту и морковь.
Она сморщила нос.
— Гадость.
— Поделом тебе, шутница. А теперь сделай мне сэндвич, пока я занимаюсь инвентаризацией.
— Ладно. Но только если ты подумаешь о том, чтобы расчесаться и умыться перед выходом на публику. Не хочу, чтобы меня видели с Тетей Зомби.
Глава 6. Спаржа и сражение
Наоми
В данную минуту я должна была страдать от смены часовых поясов и проводить свой медовый месяц, бродя по улицам Парижа. Вместо этого я цеплялась за руль древнего 10-скоростного велика и старалась не свалиться с него.
Прошли годы с тех пор, как моя задница в последний раз встречалась с велосипедным сиденьем. Каждая кочка и канавка на гравийной дороге сотрясали и мои зубы, и мои дамские части тела. В тот единственный раз, когда я уговорила Уорнера покататься на двухместном велосипеде-тандеме, мы оба улетели головами в кустарник возле магазина воздушных змеев.
Уорнер вовсе не был доволен.
Существовало много вещей, которые не радовали Уорнера Деннисона Третьего. Вещей, которым я должна была уделять больше внимания.
Рощица деревьев пронеслась мимо размытым пятном, пока мы проезжали через облака мошкары и густого влажного воздуха. По моей спине стекали капельки пота.
— Ну ты едешь или как? — крикнула Уэйлей, которая неслась как будто в миле передо мной. Она ехала на ржавом мальчишечьем велосипеде, и её руки болтались вдоль боков.
— Какое у тебя второе имя? — проорала я в ответ.
— Регина.
— Уэйлей Регина Уитт, немедленно положи руки на руль!
— Ой да брось. Ты же не из тех тёть, которые ненавидят веселье, нет?
Я усиленно крутила педали, пока не нагнала её.
— Я очень даже весёлая, — пропыхтела я, отчасти из-за оскорбления, но главным образом потому, что запыхалась.
Конечно, может, я не любила веселье в духе ехать-на-велике-без рук, или украдкой-сбежать-с-ночёвки-и-целоваться-с-мальчиком, или сказаться-больной-чтобы-сходить-на-концерт, но я не ненавидела веселье. Просто обычно слишком много всего надо сделать, прежде чем доберёшься до веселья.
— Город в той стороне, — сказала Уэйлей, показывая подбородком влево. Этот жест был настолько похож на Тину, что остатки воздуха покинули мои лёгкие.
Мы съехали с гравия на гладкий асфальт, и через считанные минуты я заметила впереди окраины Нокемаута.
На секунду я позволила себе затеряться в исторической знакомости поездки на велосипеде. Солнце, греющее лицо и руки, тёплый воздух, обдувающий кожу, звуки миллиона насекомых в разгаре лета. Когда-то я тоже была 11-леткой на велике. Направлялась к приключениям по летней жаре и не возвращалась, пока не хотела есть или пока не появлялись светлячки.
На окраинах города простирались лошадиные фермы с гладкими заборами и изумрудно-зелёными пастбищами. Я почти чуяла запах богатства и привилегий. Это напомнило мне о загородном клубе родителей Уорнера.
Четыре байкера в поношенном дениме и коже с рёвом пронеслись мимо нас на мотоциклах, шум двигателей вибрацией отдавался в моих костях, пока они покидали пределы города.
Люди с лошадьми и байкеры. Нестандартное сочетание.
Фермы скрылись из виду, и им на смену пришли опрятные домики на опрятных участках, которые располагались всё ближе и ближе друг к другу, пока мы не оказались на главной улице. Движение не было оживлённым. Так что я смогла рассмотреть центр города лучше, чем сегодня утром. Тут имелся магазин фермерских товаров и подарочный магазинчик рядом с автомастерской. Напротив стояли хозяйственный магазин и зоомагазин, откуда угнали мой Вольво.
— Продуктовый в той стороне, — крикнула Уэйлей, снова оказавшись впереди и поворачивая налево быстрее, чем мне казалось уместным.
— Притормози!
Супер. Полдня на моём попечении, и моя племянница вышибет себе передние зубы, влетев на полной скорости в дорожный знак.
Уэйлей меня проигнорировала. Она пронеслась через весь квартал и повернула на парковку.