Я добавила к своему мысленному списку покупок велосипедные шлемы и последовала за ней.
Припарковав наши велосипеды на стойке у входной двери, я достала конверт, который я, к счастью, спрятала в коробке с тампонами. Буквально за несколько минут до того, как мне предстояло пойти к алтарю, моя мать сунула мне карту, полную денег.
Это задумывалось как свадебный подарок. Деньги, которые можно потратить в медовый месяц. А теперь это были единственные деньги, к которым у меня имелся доступ, пока я не восстановлю украденные кредитную и дебетовую карту.
Я задрожала, подумав о том, сколько денег из своих сбережений я по глупости потратила на свадьбу, которая так и не состоялась.
— Видимо, ты не сможешь купить много брюссельской капусты, раз мы на великах, — самодовольно заметила Уэйлей.
— Подумай ещё раз, хитрюга, — сказала я, показывая на вывеску на окне.
«Есть доставка до дома».
— Вот блин, — простонала она.
— Теперь мы можем купить целую фуру овощей, — бодро заявила я.
***
— Нет.
— В смысле нет? — потребовала я, помахав перед Уэйлей стеблями спаржи.
— Нет спарже, — сказала Уэйлей. — Она зелёная.
— Ты не ешь зелёную еду?
— Нет, если только это не конфетка.
Я сморщила нос.
— Ты должна есть овощи. Что насчёт фруктов?
— Мне нравятся пироги, — сказала она, подозрительно тыкая пальцем в ящик с манго, будто никогда прежде такого не видела.
— Что ты обычно ешь на ужин... с твоей мамой? — я понятия не имела, являлась ли Тина для неё больной темой, или же Тина постоянно бросала Уэйлей одну. Мне казалось, будто мне завязали глаза и вытолкали елозить по застывшему озеру. Лёд рано или поздно проломится под моими ногами, просто я не знала, когда и где.
Её плечи приподнялись до ушей.
— Не знаю. Всё, что есть в холодильнике.
— Остатки еды со вчерашнего дня? — с надеждой спросила я.
— Я готовлю макароны с сыром быстрого приготовления и замороженную пиццу. Иногда наггетсы, — ответила Уэйлей. Манго ей наскучило, и теперь она хмуро смотрела на зелёный листовой салат. — Мы можем купить печенье?
У меня начинала болеть голова. Мне нужно больше сна и больше кофе. Необязательно в таком порядке.
— Может быть. Но сначала нам надо договориться насчёт нескольких полезных продуктов.
Мужчина в фартуке с эмблемой магазина вышел из-за угла. При виде нас его вежливая улыбка исчезла. Прищурившись и скривив губы, он смотрел на нас так, будто мы пинали куколку младенца Иисуса в вертепе у церкви.
— Здравствуйте, — сказала я, сделав свою улыбку экстра-тёплой.
Он фыркнул в нашу сторону и пошагал прочь.
Я глянула на Уэйлей, но она то ли не заметила его пронизывающий взгляд, то ли уже обзавелась иммунитетом.
Вот вам и южное гостеприимство. Хотя мы же в Северной Вирджинии. Может, южное гостеприимство тут неприменимо. А может, мужчина только что узнал, что его коту осталось жить всего месяц. Никогда не знаешь, что люди переживают за кулисами.
Мы с Уэйлей продвигались по магазину, и я заметила схожую реакцию от нескольких сотрудников и покупателей. Когда женщина в гастрономическом отделе швырнула в меня фунт нарезанной индейки, моё терпение лопнуло.
Я удостоверилась, что Уэйлей отвлеклась на морозильник с куриными наггетсами.
— Прошу прощения, я здесь новенькая. Я нарушила какой-то магазинный этикет, что привело к швырянию продуктов?
— Ха. Ты меня не одурачишь, Тина Уитт. А теперь ты собираешься заплатить за индейку или попытаешься затолкать в лифчик, как в прошлый раз?
И вот я получила ответ.
— Я Наоми Уитт. Сестра Тины и тётя Уэйлей. Уверяю вас, я никогда не пихала мясные полуфабрикаты в лифчик.
— Хрень собачья, — она сказала это, приложив ладонь ко рту и изображая рупор. — Ты и твой ребёнок ничего хорошего не задумали, мелкие воровки.
Мои навыки разрешения конфликтов сводились к угождению людям. Обычно я выдавала перепуганное извинение, а потом испытывала потребность купить оскорблённой стороне какой-нибудь маленький продуманный подарок. Но сегодня я устала.
— Ладно. Знаете, что? Не думаю, что вы должны так разговаривать с покупателями, — заявила я.
Я хотела сказать это твёрдо и уверенно, но получилось слегка истерично.
— И знаете, что ещё? Сегодня на меня наорали, дважды ограбили и превратили в неопытную родительницу, и всё это ещё до обеда. За последние два дня я проспала ровно час. И тем не менее, я тут мясом не швыряюсь. Я прошу вас об одном — чтобы вы проявили ко мне и моей племяннице с минимальным уважением, которого заслуживает платящий клиент. Я вас не знаю. Я здесь никогда прежде не бывала. Я сожалею о том, что моя сестра вытворяла со своими грудями и вашим мясом. Но я бы очень хотела, чтобы эту индейку нарезали потоньше!
Я пихнула упаковку обратно к ней, поверх витрины-холодильника.
Её глаза широко раскрылись в выражении, кричащем «я не знаю, как справиться с этой неуправляемой покупательницей».
— Ты меня не дуришь? Ты не Тина?
— Не дурю я никого.
Чёрт возьми. Надо было сначала зайти за кофе.
— Тётя Наоми, я нашла печеньки, — сказала Уэйлей, появившись с целой горой сладостей.
— Супер, — отозвалась я.
***
— Итак, — сказала я, ставя перед Уэйлей смузи из киви и клубники и занимая место напротив неё. Джастис, мужчина моей мечты, сделал мне послеобеденный латте в кружке размером с суповую тарелку.
— Итак что? — кисло спросила Уэйлей. Её нога в кроссовке пинала ножку столика.
Я жалела, что на одной из остановок переехала свой телефон и теперь не могла погуглить «как наладить контакт с детьми».
— Эм, чем ты занималась этим летом?
Она долго изучала меня взглядом, затем спросила:
— Тебе-то что?
Имеющие детей люди так легко с ними разговаривали. Я уткнулась в свою миску латте и сделала большой глоток, моля о вдохновении.
— Подумал, что вам, леди, не помешает перекус, — сказал Джастис, ставя на стол тарелку с печеньем. — Только что из печи.
Голубые глаза Уэйлей широко распахнулись, когда она заметила тарелку, а потом подозрительно посмотрела на Джастиса.
— Спасибо, Джастис. Очень мило с твоей стороны, — произнесла я и пихнула свою племянницу.
— Ага. Спасибо, — ответила Уэйлей. Она не потянулась к печенью, просто сидела и смотрела на тарелку.
Это пример, который я с уверенностью могла подать. Я схватила печенье с арахисовой пастой и откусила кусочек между глотками кофе.
— О божечки, — выдавила я. — Джастис, знаю, мы только что познакомились. Но я сочту за честь, если ты женишься на мне.
— У неё и свадебное платье уже есть, — поддакнула Уэйлей.
Он рассмеялся и показал золотой ободок на левой руке.
— Мне ужасно жаль, но я уже несвободен.
— С хорошими мужиками всегда так, — вздохнула я.
Пальцы Уэйлей украдкой подвинулись поближе к тарелке.
— Моё любимое — шоколадное с шоколадной крошкой, — сказал Джастис, показывая на самую большую печеньку на тарелке. Затем, подмигнув, ушёл.
Она подождала, пока он не окажется за прилавком, затем схватила печенье с тарелки.
— Мммм. Вкусно-то как, — промямлила я, набив рот вкуснятиной.
Она закатила глаза.
— Ты такая странная.
— Заткнись и ешь своё печенье, — её глаза прищурились, и я улыбнулась. — Шучу. Итак, какой у тебя любимый цвет?
Мы были на десятом вопросе моих жалких попыток узнать Уэйлей, когда дверь в кафе распахнулась, и вошла женщина в драных колготках, короткой джинсовой юбке и футболкой с Ленни Кравицем. У неё были неукротимые тёмные волосы, собранные в высокий хвост, несколько серёжек и татуировка цветка лотоса на предплечье. Я не могла сказать, то ли ей около тридцати, то ли около сорока.
— Вот ты где, — сказала она, заметив нас и улыбаясь с чупа-чупсом во рту.
Дружелюбное приветствие мгновенно заставило меня насторожиться. Все принимали меня за Тину, и если кто-то рад меня видеть, это наверняка какой-то ужасный человек.
Женщина схватила стул, развернула его задом наперёд и плюхнулась на него за нашим столиком.
— Ооооо! Выглядит вкусным, — она угостилась печеньем с красной глазурью, обменяв чупа-чупс на выпечку. — Итак, Наоми, — начала она.