— Упс! — Тина выпрямилась, держа мой телефон.
— Ай! Боже, ты так не научилась нормально водить машину, да?
— Оргазмы и трусики, — протянула она, листая мои сообщения. — Ха. Может, ты и правда стала более интересной после школы.
Я наклонилась, чтобы одной скованной рукой потрогать свой ноющий лоб.
— Лучше бы ты не навредила Уэйлей, безответственная невежда.
— А словарный запас всё такой же. За кого ты меня принимаешь, чёрт возьми? Я бы не навредила своей дочери.
Она казалась оскорблённой.
— Слушай, — устало сказала я. — Просто отведи меня к Уэйлей.
— В этом и заключается план, Паинька.
Паинька — это сокращение от Пай-Девочка, прозвища, которым Тина окрестила меня, когда нам было по девять лет, и она хотела проверить, насколько высоко в воздух взлетят стрелы, выпущенные из дядиного арбалета, который она нашла.
Мне сейчас очень хотелось бы иметь тот арбалет под рукой.
— Поверить не могу, что мы родня.
— Тут я с тобой согласна, — сказала она, выбрасывая в окно сигарету, а следом и мой телефон.
Она прибавила громкость радио и вжала педаль газа в пол. Машину резко занесло на сырой траве, после чего она выехала через зияющую дыру в заборе.
***
Через тридцать минут Тина свернула с изборождённой рытвинами дороги, которая пролегала через ветхий промышленный пригород округа Колумбия. Она остановилась перед забором из рабицы и посигналила.
Деликатность явно не была сильной чертой моей сестры.
Всю дорогу я думала об Уэйлей. И Ноксе. О моих родителях. Лизе. Нэше. Слоан. Девочках из «Хонки Тонк». О том, как я наконец-то сумела обзавестись домом, но Тина заявилась и всё испортила. Опять.
Два тёмных силуэта, одетых в джинсы и кожу, появились и с душераздирающим скрежетом открыли ворота.
Мне надо держать себя в руках и действовать с умом. Попаду к Уэйлей, а потом найду выход. Я справлюсь.
Мы въехали в ворота, и Тина остановила машину перед погрузочным доком. Она прикурила очередную сигарету. Уже четвёртую за эту поездку.
— Тебе не стоит так много курить.
— А ты кто? Лёгочная полиция?
— От этого у тебя морщины.
— Для этого и созданы пластические хирурги, — сказала Тина, хватая себя за свои значительно увеличенные искусственные сиськи. — В этом-то и есть твоя проблема. Вечно слишком беспокоишься о последствиях и вообще не веселишься.
— А ты никогда не задумываешься о последствиях, — заметила я. — И посмотри, куда это тебя привело. Ты бросила, а потом похитила Уэйлей. Похитила меня. Не говоря уж о том, что несколько раз меня обокрала. И теперь сбываешь краденое.
— Ага. И кому из нас веселее?
— Вообще-то, я спала с Ноксом Морганом.
Она покосилась на меня сквозь дым.
— Ты меня дуришь.
Я покачала головой.
— Не дурю.
Она шарахнула по рулю и загоготала.
— Так-так. Ну вы посмотрите на малышку Паиньку, которая наконец-то расслабилась. Такими темпами ты скоро будешь крутиться на шесте и тырить лотерейки.
В этом я серьёзно сомневалась.
— Что? Кто знает? Может, ты так расслабишься, что мы найдём ту сестринскую связь, о которой ты вечно ныла, — сказала Тина, шлёпнув меня по бедру, видимо, в знак привязанности. Но сначала надо позаботиться об этом деле.
Я подняла свои руки, закованные в наручники.
— О каком таком деле я могу позаботиться в наручниках для секса?
Она сунула руку в кармашек на её дверце и достала ключи.
— Вот в чём прикол. Мне надо, чтобы ты оказала мне услугу.
— Для тебя всё что угодно, Тина, — сухо сказала я.
— Я поспорила со своим мужчиной на сто баксов, что смогу привезти тебя сюда, не вырубая и не принуждая. Сказала, что ты прирождённая лохушка. Он сказал, что я ни за что не заставлю тебя войти туда добровольно и всё такое. Так что мы сделаем так. Я сниму с тебя наручники и отведу наверх к моему мужчине и ребёнку. Ты ему не скажешь про эти штучки, — она взъерошила пурпурный мех с леопардовым принтом на том наручнике, что был поближе к ней.
Моя сестра была идиоткой.
— Если я сниму с тебя наручники, а ты попытаешься сбежать или откроешь там свой болтливый рот, я прослежу, чтобы ты больше никогда не увидела Уэйлей.
Идиоткой с поразительным пониманием, что мотивировало людей.
Она улыбнулась.
— Да. Я знала, что она тебе понравится. Решила, что и ты ей понравишься, раз тебе по душе вся эта девчачья фигня. Так и знала, что ты будешь лучшим вариантом, к кому можно закинуть ребёнка, пока я не буду готова пуститься в дорогу.
— Уэйлей отличная девочка, — сказала я.
— Она не ноющая болтушка, в отличие от некоторых, — парировала она, бросив на меня выразительный взгляд. — В любом случае, я выиграю пари, ты получишь возможность провести время с ребёнком, пока мы не отправимся за нашими денежками.
Она хотела забрать с собой Уэйлей. Я почувствовала, как ледяная тошнота оседает в моём животе, но ничего не сказала.
— По рукам?
Я кивнула.
— Ага. Да. По рукам.
— Тогда пошли за моей соткой баксов, — бодро заявила Тина.
На складе я насчитала ещё трёх чумазых дегенератов, и все с оружием. На первом этаже внутри было припарковано около двенадцати эффектных автомобилей. Некоторые были накрыты брезентом, другие стояли с распахнутыми дверцами и капотами. На другой стороне погрузочного дока стояли коробки с телевизорами и, похоже, другие краденые вещи.
Тут было холодно, и я была одета не по погоде.
— Пошли, Паинька. Надо провернуть кое-какое дерьмо, — сказала Тина, первой поднимаясь по металлической лестнице на второй этаж, где, видимо, раньше находились офисы.
Моя сестра распахнула дверь и вальяжно вошла внутрь.
— Мамуля дома, — объявила она.
Я поколебалась на пороге и беззвучно помолилась богам хороших близняшек. Мне было страшно. Я бы отдала что угодно, чтобы со мной был Нокс, Нэш или вся полиция Нокемаута. Но такого не будет.
Сегодня мне надо самой стать своим героем, иначе я потеряю всё.
Я расправила плечи и переступила порог, чтобы сделать то, что мне удавалось лучше всего — проанализировать ситуацию. Внутри имелось отопление, слава Богу. Не особо тепло, но всё же достаточно, чтобы я не отморозила свои дамские части. Ещё тут витал отчётливый запах тухлой еды, наверняка исходивший от стопки коробок от пиццы и контейнеров от еды на вынос, сваленных на длинном раскладном столе.
Мутные стеклянные окна выходили на первый этаж и на улицу. У третьей стены лежал матрас-футон, застеленный, похоже, весьма дорогим постельным бельём, и аж шесть подушек.
Две стеллажа-вешалки на колесиках вмещали на себе дизайнерскую одежду и служили импровизированным шкафом. На другом раскладном столе стояла дюжина пар первоклассных мужских кроссовок и лоферов.
Пол был липким. В потолке виднелись дыры. А окна покрылись толстым слоем грязи.
Мои руки так и чесались от желания найти чистящее средство и отмыть тут всё, пока я не заметила стол, на котором лежали стопки налички высотой примерно в 30 см.
— Я же говорила, — триумфально заявила Тина, показывая большим пальцем в мою сторону. — Сама пришла, так?
Я остановилась как вкопанная, узнав мужчину в большом кожаном офисном кресле перед плоскоэкранным телевизором.
Это был тот рыжий, из библиотеки и «Хонки Тонк». Только в этот раз он не одевался так, чтобы слиться с толпой. На нём были кричащие джинсы и ярко-оранжевая толстовка от Баленсиага.
Он протирал тряпкой и без того сверкающий пистолет.
Я с трудом сглотнула.
— Так, так. Разве это не двойник моей старушки? Помнишь меня? — произнёс он с злодейской усмешкой.
— Мистер Флинт, — сказала я.
Тина хрюкнула.
— Его зовут Дункан. Дункан Хьюго. Из того самого преступного синдиката Хьюго.
Она хвасталась, говоря о нем так, будто сообщила мне, что встречается с сексуальным адвокатом-филантропом или ортодонтом с домом на пляже.
— Что я тебе говорил, Ти? Никому, бл*дь, не называть моё бл*дское имя, — гаркнул Дункан.
— Пффф. Она моя сестра, — сказала она, открывая коробку пиццы и хватая кусок. — Если я не могу сказать ей, тогда кому я скажу?