— Он в больнице, но нам это не помешает! У нас целая жизнь!
— Нет! — отрезала она. — Ни за что! Пока мой сын в больнице, никакая жизнь не будет счастливой! А это что? — брюнетка указала на раскрытую книгу и чашу с красной жидкостью.
— Это я тебя возвращал. Представляешь, столько времени ушло! — весело, будто оправдываясь как подросток перед мамой, произнёс Габриэль.
— Да?! Боже! — девушка покачнулась, как тут же была схвачена руками в перчатках. — Габриэль, это ты?
— Ну что ты говоришь такое? Конечно это я!
— Нет, не ты! Мой Бонем не жертвовал бы сыном.
— Сыном? Ну что ты так…
—Не лги! — перебила она его. — Я всё прочитала в той книге! Мне её уже показывали! Ты не выполнил мою просьбу! Ты не заботился о нашем сыне! Ты… ты…ты забрал тело этой несчастной девушки. Она любила нашего сына! Больше я не хочу иметь ничего общего с таким, как ты, и не захочу никогда увидеть Вас! — глаза брюнетки закрылись и она повисла на теле мужчины.
Очнувшись Маринетт, не помнила, как долго ей пришлось сдерживать своё превращение; сил не осталось, поэтому Тикки буквально оставила её и, не открывая. глаз бухнулась рядом. «Прости».
— Прости. Квами твоя в порядке, да и мой мне уже больше не нужен. Забери мои камни и отведи Нурру к Мастеру. Он многое пережил за это время. Оплачу любые расходы. Только скажи. Я и так слишком много вам должен, — с грустью сказал Бражник
— С-спасибо, — слова или действия в доказательство были не нужны. И без них было видно, как раскаивался Габриэль.
— Ответь, пожалуйста. Ты действительно разочарована во мне?
— Как в человеке — да, как в дизайнере — нет! Ваши работы удивительны и всегда меня восхищали! — ответила с трудом, так и лёжа на бетонном полу уже в обычной одежде, Маринетт.
— Тогда, я, Габриэль Агрест, приглашаю тебя на работу в свою кампанию на должность главного модельера.
— Это шутка такая? — усмехнулась Дюпен-Чен.
— Я на полном серьёзе.
— Я согласна, — улыбнулась она, развернув к нему голову.
— Спасибо, — он улыбнулся в ответ так, будто был бедняком, с которым поделились кусочком свежеиспечённого хлеба. — Не говори, пожалуйста, Адриану об этом. Я и так сильно виноват перед ним и, когда он узнает, что случилось с тобой, боюсь, что никогда не простит.
— Хорошо, но при условии, что вы не против, если я возьму вашу фамилию.
— Без проблем! Если Адриан сделает тебе предложение — у тебя будет самая роскошная свадьба!
— Только чур секретная! — хитро улыбнулась девушка.
— Как пожелаешь, — мягко улыбнулся в ответ Габриэль.
Вот так Маринетт чуть не оставила этот мир, по крайней мере так показалось злодею. Всё-таки актриса из неё тоже ничего. И тут же она вспомнила один факт: сейчас — именно сейчас — она впервые плакала за столь долгое время. Не может она рассказать ничего! Не имеет права. Но ответить всё-таки надо:
— Квами теперь у Мастера лечатся. Тяжело им пришлось.
«А как ты?»
— Всё нормально! Теперь, Адриан, у тебя есть отец! — тихо ответила с улыбкой Маринетт.
— Отец?
— А-Адриан, твой голос, он восстанавливается! — ещё шире растянулась улыбка на лице девушки.
— Серьёзно, сынок, а ты сильнее, чем я думал! — сказал Габриэль, входя в палату. — Так, стоп, ничего не говори. Пока нельзя. Вот поправишься — тогда и выскажешься.
Лицо бедного Адриана менялось с каждым словом: глаза увеличивались, а нижняя челюсть почти встретилась с полом первого этажа, учитывая тот факт, что палата находилась на третьем.
— Да ладно тебе, будто приведение увидел, — нежно засмеялась Маринетт.
«Ты частично права. Куда вы дели моего отца, вашу ж?!»
— Тише, держи себя в руках, — погладила его по голове девушка.
— Да, действительно, ты прав, прости меня за всё! Я был не справедлив к тебе! Про тебя совсем забыл. Забыл про то, как сильно мы тебя с твоей мамой любили! Позволь мне исправиться.
«Условия два: не запрещай мне жить так, как я хочу, и обращай внимание на меня и моё мнение!»
— Хитрец, это уже три условия.
«Мне двадцать три! Хоть тридцать условий! Пока не отработаешь моё детство и не сводишь меня в парк аттракционов, пока не купишь мне сладкую вату и…»
Все кроме серьёзного Адриана засмеялись и уже не обращали внимание на мелькавшие на экране буквы:
«Эй, я серьёзно! У меня было украдено детство! Я имею на это право! Да ладно вам… Это не смешно, это грустно! Ладно, это весело! Ха-ха-ха. Алё, я здесь, бедный, несчастный и всеми забытый…»
«Внимание! Нарушен лимит слов!» — только и сообщила система.
Комментарий к С возвращением! Ух, расписалась) Спасибо за ожидание!
P.S У ленивого автора был недавно день рождения, так что в честь того, что я стала старее (эх, верните мне мою молодость), такая большая глава.
Сказать по правде, здесь второй вариант развития событий. Что вы думаете об идее написания первого варианта? Напишите своё мнение в комментарии либо в моей группе в обсуждении “Вопросы и ответы”. Спасибо ещё раз за ожидание.
Примечания:
“МысличИт”- собственное творение моей думалки)
Тележка-каталка (медицинская, естественно) – реально существующий предмет, используемый в больницах и моргах. И серьёзно такое название.
Самолично придуманное прозвище.
Оригинал: Габриэль Бонер (дизайнер 19 века)
====== Последняя страница этой истории и самая первая для другой ======
После выписки из больницы и того, как долгое сражение закончилось победой добра, Адриан смог наконец полной грудью вдохнуть приятный весенний воздух. Да, сегодня можно было гордо сказать: «Прощай. институт, прощайте. занудные профессора и домашние задания!» Наконец-то! В это утро, когда на улице яро светило солнце, блондин с улыбкой вспоминал, как на выпускном балу он танцевал только с самой обворожительной и любимой его леди, одетой словно принцесса, как, заведя её за угол огромного зала, он, встав на колено и открыв красную бархатную коробочку, произнёс слова, что так долго мечтал сказать: «Миледи, согласитесь ли вы стать моей жизненной спутницей, быть со мной и в горе и радости, в общем стать моей женой?». Да, слова, что так долго подбирались, забылись и пришлось импровизировать, и сейчас Адриан просто готов был зажать ладонь у своего лица и желательно побиться головой о какой-нибудь фонарный столб; он просто нёс какой-то бред. Но эти труды того стоили. Раскрасневшаяся, смущённая, она еле сдерживала слёзы. Её прекрасная улыбка сияла на прекрасном личике и девушка просто закивала головой повторяя: «Да, да, конечно». Адриан так же помнил, как нежно притянул её за талию и коснулся её губ. Такие нежные, аккуратные, и только он сам имел право их касаться. Поцелуй получился очень чувственным, нежным, но в тоже время напористым и страстным. Парень так же прекрасно помнил, как с неохотой оторвался от неё, дабы предотвратить дальнейшее развития столь желанных событий. Конечно, это был не единственный случай, когда так хотелось снять все запреты, когда так хотелось просто сделать её своей, но Адриан понимал — нельзя. Нужно терпеть столько, сколько нужно. В конце концов хорошие отношения держатся не только на касаниях. Да и потом, он всегда себя успокаивал тем, как прекрасны будут те ощущения, если он ещё немного подождёт. И блондин будет ждать до тех пор, пока Маринетт не станет его женой и тогда уж точно она не сможет ему отказать.
Взглянув на свои часы, что показывали восемь утра, Адриан ускорил шаг. Сегодня день свадьбы. Их с Маринетт свадьбы. Немного странно, что это день настал уже через неделю после согласия брюнетки. На организацию столь величественного события нужны месяцы! И как так получилось? Ответ прост: семья Агрестов начала готовиться ещё до выпускного, через месяц после выписки. Спрашивается, какой смысл был делать предложение, если уже известен ответ? Всё просто — такова традиция, точно так же, как и прекрасный букетно-конфетный период. В такую рань Адриан бродил по городу, вспоминая все пункты списка: количество гостей, готовность банкетного зала, готовность самого дворца бракосочетания, оформление точек празднования, лимузины, а ещё и катер и прочие пункты, необходимые для самой прекрасной свадьбы. Жених снова взглянул на часы: девять тридцать. «Фух, успеваю, — подумал Адриан и медленно пошёл в сторону дома. — Да, следовало выходить чуть позже. Теперь и не знаю, что делать оставшиеся два часа и тридцать минут.»