— Я не хочу обременять вас, да и потом, я стараюсь для Аделайн. Этого стремления вполне достаточно. Ну всё, я побежал к Лилиан…
— Нурру, нашему сыну нужна твоя помощь.
— Ну, пааап, обязательно сейчас? — вяло сказал Леон, уже стоявший на лестнице, ведущей на второй этаж.
— Господин Нуар, всегда к вашим услугам, — вежливо произнёс фиолетовый мотылёк, схватывая на лету кекс и отправляя его в рот, и подлетел к своему подопечному.— Добрый день, друг мой.
— Здрасте…вуй. Ну, раскрывай…
— Э, нет, Леон, побольше пафоса, — ухмыльнулся Адриан сыну.
— Лааадно. Раскрывай крылья! — крикнул шатен, которого после окончания фразы тут же заволокла сиреневая дымка. Как только через несколько мгновений дым рассеялся, перед брюнеткой и блондином появился как будто совсем другой человек: фиолетовые брюки, чуть зауженные у лодыжек, лавандовая шёлковая рубашка, баклажанного оттенка пиджак, исчерна-фиолетовый плащ, своей длинной достигавший колен, лиловые кеды, вместо привычного каштанового — фиалковый оттенок волос, и лишь сквозь сиреневую маску, закрывавшую на лице щёки, нос и брови, были видны такие знакомые изумрудные глаза. — Всё, я ушёл, — крикнул Леон, нет, теперь уже известный многим благородный и любимый многими, как девушками, так и детьми мистер, Пёрпл. Да, эпоха Нуара прошла, и теперь законный преемник радует глаз жителей Парижа.
После победы на Бражником Габриэль с лёгкостью расстался с Нурру, так как чувствовал огромную вину перед ним. И вот, спустя шестнадцать лет, сиреневый мотылёк вновь решился стать хранителем и выбрал себе в подопечного никого иного, как самого Леона Агреста, сына директора модного бутика и его жены, известного модельера Маринетт Агрест.
— Я так и не привыкну к новшествам в превращениях. Менять цвет волос — безопасное, но не единственное решение, — заметил блондин.- Мари, а ты так не считаешь?
— Леону скрывать самого себя помогает твоя харизма, а эти изменения — лишь бонус к первому.
— Аделайн Монсьер?
— Да, та самая. Дочка Дэвида Монсьера, прекрасного режиссёра и той самой Хлои Буржуа.
— Я рад, что Хлоя смогла найти человека, который полюбил её такую, какая она есть.
— Я тоже, но думаю, что Хлоя явно не сидела сложа руки. Дэвид был братом моей подруги. На сколько я его помню: всегда тихий, сосредоточенный и внимательный. Так просто на Хлою он бы внимания точно не обратил, — усмехнулась Маринетт. — Дэвид ещё и хорош собой, и невероятно талантлив, и…
— Да, да, я понял, ты, как я понимаю, жалеешь о том, что я стал твоим избранником. Действительно! Кому нужен какой-то директор какого-то престижного модного дома? Режиссёр-то в сто раз круче!
— Может, так оно и есть, но я до сих пор, — лукаво произнесла миссис Агрест, забирая поднос, и садясь на колени мужа, — не жалею о своём выборе! — сказав то, что хотела, она нежно коснулась его губ, вовлекая в страстный поцелуй.
Аделайн Монсьер была девушкой скрытого от многих настоящего характера. Нежная и ранимая, она могла с лёгкостью набить морду любому, кто обидит её подруг; тихая и спокойная на уроках и невероятно разговорчивая, весёлая и озорная на перемене, на улице. Да везде, где нет поблизости учителей, библиотеки, кинотеатра, театра, парка — иными словами, почти нигде. И лишь дома, занимаясь своим любимым делом — выпечкой, и слушая играющую в наушниках музыку, Аделай была по-настоящему счастливой.
И вот сегодня, четырнадцатого февраля, девушка готовила для своих родителей и сестры праздничный ужин. Бубня под нос песню, она ставила в духовку новую партию печенек в форме сердечек и не заметила, как на кухню вошёл шатен в красной толстовке с капюшоном, в синих джинсах и чёрных кедах.
— Анет заснула, так что я пойду, с праздником! — то, что он сказал, Аделайн помешала расслышать музыка, и поэтому подумав, что он попросил остаться на чай, радостно кивнула. А Леон, увидев подобную радость, улыбнулся в ответ, и лишь отвернувшись от неё и покинув кухню, позволил себе тихо произнести «Чёрт!». Стоило только захлопнуться входной двери и выпасть наушнику, как Аделайн тут же побежала на улицу.
— Леон, ты разве не останешься на чай? — крикнула девушка.
— Нет, прости, я не могу. Пригласи лучше Пёрпла, — ответил с ноткой горечи Агрест, подойдя ближе к любимой.
— Я не знаю, где его найти.
— Адель, почему же ты никак не поймёшь, что он ни за что не обратит на тебя внимание, потому что ты ничем не лучше многих других девушек для него! — с горькой усмешкой произнёс брюнет. — Но не для меня, — нежно добавил он. — Для этого фанатика фиолетового твои глаза — это не вселенная, окутанная таким нежным и удивительным оттенком голубого, уверен, что и эти невероятно красивые волосы цвета летнего ночного неба мягкие, подобно шёлку, к которым так хочется прикоснуться. Мистер и не оценит твою волшебную выпечку, что так и тает во рту, не оценит твою доброту, скрытую ото всех и знакомую лишь близким друзьям, и я, как человек, не являющийся героем, невероятно, знаешь, рад, что смог рассказать тебе всё это. Я давно уже люблю тебя. Знаю, что такой странный человек нисколько не заслуживает твоего внимания, но я рад, что смог помочь тебе! — он протянул бархатную коробочку нежного персикового оттенка, завязанную мятного цвета бантиком. — Вот, просто посмотри его, я не прошу принять, делай с ним что хочешь. Приятного вечера. — Леон галантно поклонился и, повыше подняв воротник своего пальто, направился в сторону калитки.
По нежно-розовым щекам девушки побежали слёзы. Это был единственный раз, когда парень так открыто и так искренне признался в своих чувствах, но с такой болью в груди!.. Что же она делала до сих пор? Ведь Леон так часто помогал держать дом в порядке, так часто следил за её сестрёнкой и так редко соглашался просто попить чай. Но именно в эти моменты согласия её сердце начинало так часто колотиться, как тогда, когда мама возвращалась с гастролей, когда папа водил в парк аттракционов и просто приходил домой раньше обычного. Такие мелочи говорят о том, что она дорожит вниманием этих людей… и даже этого чёртова Агреста.
— Эй, ты, индюк расфуфыренный, я тоже тебя люблю! — выкрикнула на всю улицу Аделайн.
«Нельзя так издеваться над людьми, нельзя», — подумала девушка, побежав со всех ног к остановившемуся юноше и накинулась на него с разбегу, от чего тот не удержался и упал, благо, в сугроб. — Не смей так сразу уходить! Я даже ответа не дала! Кто тебе право давал? — нескончаемый поток слёз, быстро бьющееся сердце и любимый человек под тобой. Лучше быть и не может!
— Не буду, — нежно сказал Леон и поднялся на локтях, чтобы нежно взять её затылок и коснуться губ, вовлекая как в свой, так и в её первый поцелуй.
С бесконечного неба посыпались снежинки. Слабый свет фонарного столба, разносящийся в дали шум автострады и двое целующихся подростков, лежащие в единственном на этой улице сугробе…
— Ты смотри, что она себе позволяет! Дэвид, мы немедленно идём и останавливаем её!
— Нет, Хлоя, мы с тобой посидим в машине и позволим им лучше насладиться моментом. Вспомни себя. Ты ведь больше месяца пыталась пойти на первый шаг! — ухмыльнулся мужчина.
— Я ждала инициативы с твоей стороны, — буркнула женщина. — Ладно, едем, купим им чего-нибудь… Точно, Анет куклу так и не купили!
— А я всё думаю, почему меня совесть грызёт…
— Шутник, едем! — серьёзно сказала блондинка.
И серый автомобиль скрылся за углом двухэтажного частного дома, принадлежавшего семье Монсьер…