========== Часть 1 ==========
Триш лежала неподвижно на грязном холодном полу какой-то ветхой хижины — старой настолько, что каждая сухая половица натужно скрипела от малейшего прикосновения к ней. Казалось, стоит только сильнее надавить на дерево, и ты провалишься под пол, погребённый под дюжиной тяжёлых досок и килограммами грязи и пыли…
Усилием воли девушка заставила себя разомкнуть тяжёлые веки, рассеянно посмотрев перед собой. Густая тьма, вырвавшаяся, как можно было подумать, из самых глубин преисподней, окружала Триш со всех сторон, давила на неё, окутывая в свои сети, не позволяя совершить ни одного движения. Слабое тело не подчинялось командам мозга, вместо слов из горла вырывались лишь сиплые и слабые звуки, а перед глазами плыло, словно кто-то опоил её какой-то дрянью, туманящей разум.
Собравшись с силами, Триш попыталась приподняться, но стоило ей, оперевшись на исцарапанные ладони, оторваться от грязного пола, как тело прошибла острая боль, заставившая её надсадно вскрикнуть и, дёрнувшись, упасть на скрипящие половицы, сильно ударившись щекой. Несдержанно прошипев сквозь стиснутые зубы, девушка в ту же секунду замерла и напряглась всем телом: откуда-то со стороны раздался скрежет, а затем и скрип досок, проседающих под весом грузного тела.
Кромешная тьма не позволяла Триш разглядеть неспешно приближающуюся к ней высокую фигуру, что твёрдо и уверенно ступала по скрипучим половицам, скребя длинными когтями по деревянной поверхности, словно желая вызвать в жертве новую волну страха, вынудить её судорожно осматриваться по сторонам, дёргаясь и извиваясь в попытке отползти дальше от чудовища.
Невозможность лицезреть своего мучителя пугала Триш ещё сильнее, вызывая холодную дрожь в теле, связывая конечности невидимым жгутом. Впервые в жизни девушка могла сказать, что ей страшно. Страшно до одури, до помутнения в глазах, до тошноты…
Триш всегда была смелее своего брата. Даже в детстве, когда они, впечатлённые фильмом ужасов, который родители строго-настрого запретили им смотреть, решались пойти в лес на поиски чудовищ, Триш всегда шла впереди. Впрочем, очень часто она и была инициатором подобного рода приключений. Дэрри же всегда послушно следовал за ней, боясь показаться трусливым и беспомощным.
Годы шли, однако ничего не менялось: Триш по-прежнему оставалась смелой и хладнокровной перед лицом опасности девушкой, в то время, как её брат продолжал послушно следовать за ней, соглашаясь на любые — даже самые опасные — авантюры, только бы доказать и себе, и сестре, что он не трус.
Однако в этот момент, лежа на холодном и грязном полу Богом забытой хижины, не имея возможности встать и броситься прочь, слушая, как ступает к ней неспешно монстр, скребя когтями по полу и издавая низкие гортанные звуки, отдалённо напоминающие звериное рычание, Триш понимала, что боится того, что её ждёт. Боится боли, пыток, долгой и мучительной смерти. Боится погибнуть в одиночестве, в месте, где никто и никогда её не найдёт. Боится, что брат так и не узнает, насколько он ей дорог…
Только теперь Триш осознала, что её жизнь может оборваться в любую секунду.
Нет, она ни о чём не жалела. Не жалела о том, что отдала себя монстру, только бы тот не забрал её брата. Не жалела, что пошла на верную погибель, несмотря на то, что всем сердцем хотела жить.
Впрочем, не было больше смысла жалеть и сокрушаться, пытаясь представить, что бы произошло, выбери они другой путь, сверни они на другую дорогу, поступи они иначе… Какая уже разница? Это ничего не изменит.
Тварь тем временем подошла вплотную к девушке и теперь возвышалась над ней, глубоко и слышно дыша, втягивая ноздрями источавшийся от её тела запах страха. Неповторимое сочетание, можно сказать, настоящий аромат, что приятно щекотал ноздри, обволакивая их, вынуждая глубже вдыхать его, довольно склабясь и облизываясь.
Исходивший от девушки запах страха и отчаяния возбуждал монстра куда сильнее, нежели её молодое, гибкое и свежее тело. Конечно, Криперс не мог сполна оценить Триш, однако обоняние подсказывало ему необходимые характеристики, формируя её личность, подобно паспорту. Монстру даже не надо было видеть девушку, чтобы понять, что она молодая, здоровая и вполне зрелая человеческая особь, которая сможет удовлетворить не только физический, но и сексуальный голод.
Довольно зарычав, Криперс опустился на корточки рядом с хрупким телом девушки, наклонив своё лицо вплотную к ней и сделав глубокий вдох, вынудив Триш испуганно заёрзать на месте, неосознанно всхлипнув.
Тело по-прежнему не слушалось, и в голове девушки неожиданно промелькнула мысль о том, что монстр намеренно парализовал её, чтобы иметь возможность предупредить побег (если ей всё-таки хватит смелости на столь опрометчивый и опасный шаг). Однако что-то подсказывало Триш, что обездвижил её отнюдь не яд, но безумный, почти животный страх, что пронзал каждую клеточку тела, подобно острым иглам.
Когда же Криперс провёл ладонью по её спине вниз, к округлым ягодицам и стройным ногам, Триш, рефлекторно дёрнувшись на месте, вся сжалась, закрыв глаза и стиснув зубы, — только бы ни один жалостливый и испуганный вскрик не сорвался с её губ.
У монстра была ледяная кожа — грубая и жёсткая, как броня. Криперс медленно водил ладонью по телу девушки, словно изучал её, скользя по ней острыми когтями, оставляя за собой красные борозды. Чувствуя его грубые и холодные — как сама смерть — прикосновения, Триш часто и рвано дышала, едва слышно поскуливая и всхлипывая. Осознание того, что чудовище не ограничится одним лишь убийством, вынуждало её испытывать иступлённое отчаяние — такое сильное, что, казалось, в любой момент сердце девушки может не выдержать…
Наконец Криперс убрал ладонь с её тела и, как показалось девушке, отстранился, отступив на несколько шагов. Однако, не успела Триш и рукой пошевелить, как монстр набросился на неё сзади, принявшись нещадно и грубо разрывать одежду, оставляя на вздрагивающей от рваных вдохов-выдохов спине длинные царапины.