Гарри пожевал губу. Ему вдруг пришла в голову важная мысль:
— Столько Интроспектусов, а я только сейчас понял, что мы ни один из них не отменили, — заметил он.
Драко рассмеялся, громко и, наверное, искренне.
— Да уж, — ответил он. — Фините интроспекти.
Гарри тоже применил к себе чары отмены и, моргнув, осознал, что урок подошел к концу. Видимо, одним из побочных эффектов Интроспектуса была неспособность сосредоточиться на чем-либо, кроме рассматриваемого вопроса.
— Извини, — сказал он, — идей получше у меня нет. Просто… — он остановился, думая, как выразить свою тревогу так, чтобы не прозвучало, что он и правда волнуется — и за кого, за Малфоя! — но затем задумчиво потряс головой. Если он переживал, выходов было только два: либо честно об этом сообщить, либо промолчать. Малфой в любом случае услышит настоящий смысл слов.
— Я просто не хочу, чтобы ты вообще перестал разговаривать, — довольно беспомощно заключил Гарри.
Он мог только догадываться, что у него получилось, потому что светлые глаза Драко округлились, и он сглотнул.
— Эм… спасибо, — отозвался Драко с несколько застенчивым видом (очень для него необычным).
Гарри задумался, что же такое он сказал, но нервы у него и так были слишком расстроены, чтобы спросить прямо.
— Ну… вот, — добавил он.
— Извини, — ответил Малфой. Значит, чувства Гарри опять вышли из-под контроля, и то, что срывалось с его языка, больше никак не было связано с поверхностными мыслями.
Это был сигнал, что разговор пора заканчивать. Он вообще не понимал, почему столько времени проводит с Малфоем, если не считать за причину то, что они вместе оказались в этой ситуации.
— Пока, Малфой, — Гарри, с Роном и Гермионой по бокам, помахал в дверях кабинета чар. Драко задержался — казалось, он хотел о чем-то спросить Флитвика.
Драко повернулся к нему; на лице у него было его новое задумчивое выражение, и он помедлил, прежде чем надменно сказать:
— Редко все действительно так плохо, как тебе кажется, Поттер, — и это почему-то утешало.
Гарри пришлось задуматься, когда Малфой успел стать взрослее него.
***
Гарри в ту ночь снились странные сны. В них все говорили правду, и каждый раз при этом что-то отдавали — палец, прядь волос, обрезок плоти. Как это бывает в снах, все это не выглядело особенно болезненным, но текло столько крови, что Гарри, казалось, все это должно было бы беспокоить сильнее.
В конце длинного коридора он обнаружил Малфоя и долго шел, прежде чем добрался до него. Наконец, догнав его, он схватил его за плечи — ему почему-то казалось очень важным, чтобы тот обратил на него внимание. Малфой посмотрел ему в глаза и медленно покачал головой.
— Ты пойдешь со мной! — закричал Гарри, как только понял, что Малфой предугадал его просьбу и отказал. Ну и что, это же Малфой — он не согласен, что солнце светит и трава растет. Гарри этого не допустит. — Ты должен пойти со мной, тут опасно!
Драко снова покачал головой и улыбнулся.
— Я не могу, Гарри, — ответил он. — Я сказал слишком много и уже не могу уйти.
Бледной рукой он указал на свои ноги, и Гарри поднял, что темнота коридора скрывает пустоту ниже его бедер…
Он рывком проснулся. В животе было муторно, но Гарри решил, что если немного посидит, то его не стошнит.
Он сел.
Затем встал — осторожно, не доверяя восставшему желудку, — и достал из потайного отдела в своем чемодане Карту Мародеров.
Рон издал сквозь сон какой-то вопросительный звук, но Гарри не обратил на него внимания.
— Чш-ш, Рон, — прошептал он. — Спи дальше.
— Мрм-м-м-м, спа-а-а-ать, — пробормотал в подушку Рон.
Гарри дрожащими руками развернул Карту и стукнул по ней палочкой.
— Торжественно клянусь, что не замышляю ничего хорошего, — произнес он, и по пергаменту от палочки разлетелись чернила, обрисовывая границы классов и коридоров, кабинетов и спален.
Драко Малфоя нигде не было.
Гарри проверил дважды, чтобы убедиться наверняка, но точки с ярлыком «Драко Малфой» не было. Не выпуская Карту, Гарри стал надевать свитер и брюки, в последний раз просматривая ее в надежде, что ошибся или что есть еще какая-то часть замка, о которой он не знает, какой-то тайный проход, известный Малфою… но вряд ли Мародеры пропустили бы хоть какой-то угол.
Затем он нашел Северуса Снейпа. Тот, несмотря на поздний час, был у себя в кабинете. Похоже, он ходил туда-сюда.
Сердце у Гарри гремело прямо в горле, и никакой логикой было не заставить его вернуться, куда положено. Он сунул ноги в кроссовки, прямо без носков, схватил мантию и Карту и побежал в подземелья, перепрыгивая через ступеньку.
========== 6. Гипотеза о замученной белке ==========
Самым смешным Драко казалось странное поведение Пожирателей смерти: он словно попал некое промежуточное положение — среднее между пленником и почетным гостем. Крэбб и Гойл старшие то гнали его перед собой, как маггла на сожжение, то интересовались его здоровьем и тем, как у него дела с учебой. Это сильно сбивало с толку.
Драко же с тех самых пор, как в слизеринском камине объявилось лицо его отца, был уверен, что умрет. В итоге он вошел некое созерцательное состояние сознания — за пределами страха. Видимо, ему хватило непонятого, чтобы в голове выбило пробки.
Возможно, проблема с пробками была глобальной. Но Драко не переживал — он не рассчитывал прожить достаточно долго, чтобы сумасшествие успело причинить ему неудобства.
По пути Драко озирался, так как больше его пустой голове заняться было нечем. Он был глубоко-глубоко под землей, кажется, в каких-то катакомбах, сырых от осевшей влаги. Прислушавшись, Драко смог разобрать где-то вдалеке шум водопада. Камень стен был коричневым, пронизанным серебрящимися вкраплениями блестящего вещества.
Наконец они добрались до конца лабиринта — там были тяжелые двери; на то, чтобы их открыть, пошла вся мускульная сила Крэбба и Гойла старших — и вошли.
Отец Драко стоял рядом с Лордом Волдемортом. Оба выглядели до того довольными собой, что Драко едва не разозлился.
Едва.
Вместо этого он сказал:
— Здрасте.
Люциус моргнул. Волдеморт тоже моргнул, только гораздо страшнее, потому что у него, похоже, было два комплекта век.
Бе.
— Драко, — быстро совладал с собой Люциус, — подойти и познакомься с нашим повелителем.
Драко услышал, как у него за спиной наемные мышцы закрывают тяжелые створки. Он знал, что не сможет открыть двери сам, и подозревал, что они зачарованы так, чтобы нельзя было входить и выходить с помощью палочки.
(Или, вероятно, Крэбб и Гойл старшие были не то слишком глупы, не то слишком некомпетентны, чтобы пользоваться для открывания дверей чарами. Драко решил не забывать об этом.)
Драко вышел вперед и кивнул отцу и Темному Лорду, который ему улыбнулся. Тоже жутковато: у него были клыки.
— Итак, юный отпрыск рода Малфоев пришел занять свое место в моих рядах, — произнес Лорд Волдеморт.
Хм. Такого Драко не ожидал — он думал, что ему предстоит умереть.
— Но я же вам не нужен, — сказал Драко, удивившись, насколько нормальным и спокойным был его голос.
— Драко! — резко сказал Люциус, но остановился и продолжил ласковей: — Это очень благородно с твоей стороны, сын, но сейчас не время для ложной скромности.
— Это не скромность, — возразил Драко, чувствуя себя странно. Он словно наблюдал за кем-то другим, а не участвовал в действии сам. — Я отлично себя показываю во многих областях. Нет, мой лорд. Я вам не нужен, потому что я проклят.
Волдеморт подался вперед.
— Ничего не могу поделать, я заинтригован, — ответил он, и Драко увидел, что его губы двигаются безо всякого соответствия с услышанными им словами.
— Я могу говорить только правду, — сказал Драко. — Как только меня кто-то прижмет, я все расскажу. Не захочу этого, но не смогу по-другому.
— Как это произошло? — спросил Темный Лорд, прищурившись. Драко понял, что тот выискивает ложь, но тревоги не ощутил. Лжи он найти не сможет.