Сидящий перед ним, напротив, заметно напряжён. Он теребит себя за короткую чёрную бороду, поставив локоть на сгиб колена под тканью, прикрывающей ноги.
— Жаль, что Годжо не пожелал присутствовать на торжественной церемонии, — голос старика меняется, в нём проскальзывают дребезжащие нотки злорадства. — Слышал, именно он внёс наиболее значимый вклад в победу… Что неудивительно.
— Гакуканджи, лучше тебе придержать язык. Зачем ты позвал меня сюда?
Масамичи смотрит в лицо старика долгим тяжёлым взглядом, который не могут спрятать тёмные очки. Ёшинобу отпивает напиток, с одобрением причмокивая губами.
— Мы все обеспокоены тем, не выйдет ли Годжо из-под контроля.
Директор школы в Токио сжимает руку, лежащую на столе, в кулак. Усмехается краем плотно сомкнутых губ.
— Он когда-то был под вашим контролем?
— Ты понимаешь, о чём я говорю, Яга. Нам не нужен ещё один маг, превратившийся в проклятие. Главы кланов хотят поговорить с ним…
Масамичи порывисто встаёт из-за стола. Ткань под котацу тяжело падает на пол, поднимая пыль, хорошо различимую в утреннем свете.
— Верхушка получила то, чего хотела. Рёмен мёртв, как и другие проклятия аномального ранга. Лучше бы никому из вас не приближаться к моей школе.
Яга тает в воздухе, оставляя на своём месте куклу-болванчика, бесконечно кивающую головой. Ёшинобу улыбается, делая ещё один глоток чая. Масамичи рассказал ему намного больше, чем думает. Скоро Сатору Годжо исчезнет с доски «игры генералов».
***
— Эй-эй, ребята, вам стоит активнее работать! Если не перестанете быть такими слабаками, то можете даже не рассчитывать на повышение ранга!
Сатору хлопает в ладоши, привлекая к себе внимание тренирующихся учеников. На месте повязки — тёмные очки, по улыбке можно безошибочно пересчитать зубы. Но все замирают, опуская оружие.
Прошла всего неделя со дня смерти Хоо. Точно по договорённости, ровно через час после того, как Сильнейший и демон прибыли на крышу Токийской мэрии, школы Киото и Токио в полном составе последовали за ними. Барьер, созданный проклятиями, исчез, открывая глазам смертных разрушенную башню здания — позже в новостях это приписали террористической группировке. Никто из шаманов не ожидал увидеть то, что предстало перед ними.
Некоторые — директор Ёшинобу, Камо Наритоши и Тодо Аой — кинулись к телу Юджи, почувствовав изменение в его проклятой энергии. Другие — ученики школы в Токио и Нанами Кенто — застыли в паре метров от потерявшего сознание Сатору. Они пытались найти среди обломков Хоо, но на смотровой площадке остались только двое — Годжо и Итадори. Остальные прибывшие, не понимая, что происходит, пытались быстрее восстановить барьер и связаться с главами кланов, доложить им о произошедшем.
После прибытия в школу Сатору сразу доставили к Йери Сёко, чтобы она обратной техникой привела его в чувство. Рядом с ним остались Кенто и Нобара, обоих волновал один-единственный вопрос. Но когда Годжо открыл глаза, никто не решился его задать.
Позже Юджи рассказал то, что понял сам: Рёмен, воспользовавшись накопленной проклятой энергией, на время захватил контроль над телом, подстроил ловушку, ослабив Хоо с помощью «врат темницы», после чего некое проклятие в теле Гето Сугуру — директор и Кенто легко опознали по описанию юношеского друга Сатору — сделало из демона марионетку, приказав убить Годжо. На этом месте рассказ Итадори становился сбивчивым; большую часть битвы он провёл без сознания, поэтому помнил лишь отрывки. Но суть была ясна: Хоо убил себя и в последний момент уничтожил душу Сукуны, чтобы спасти Сатору.
Новость быстро разлетелась по школе, пока Годжо продолжал восстанавливаться при помощи обратной техники Сёко. Нанами несколько раз пытался поговорить с ней, но она молчала, закуривая сигареты одну за другой.
Нобара, Мегуми и Юджи возвращались на смотровую площадку мэрии, чтобы найти тело Хоо. Но оно исчезло. Осталась только грязь от обломков и неизвестного происхождения пепел — его быстро развеял ветер, но кое-где в уголках парапетов белело тонкое напыление.
Токийская школа погрузилась в траур. Никто не говорил о том, что будет, когда Годжо восстановится. Все молчали о смерти Хоо. Предчувствие чего-то страшного висело в воздухе, заглушая смех и громкие разговоры.
Сатору вернулся к ученикам спустя неделю. Завалил их заданиями, тренировками, шутками. Он выглядел как обычно легкомысленным и насмешливым, поддразнивая Юджи — теперь он ничем не примечательный и лучше бы ему доучиться в человеческой школе. Годжо разговаривал с Инумаки на языке «онигири», справлялся у Зенин о здоровье сестры и подкидывал в сумку Фушигуро таблетки от депрессии. В общем, вёл себя как обычно.
Но все, даже самые непроницательные, заметили то, что он сменил повязку на очки и стал больше времени проводить в своей комнате. Пару дней назад Фушигуро столкнулся с Сатору, когда тот только открывал дверь, чтобы выйти в коридор. Мегуми успел заметить выражение его лица за секунду до того, как на нём снова возникла беззаботная улыбка. Столько боли Фушигуро не видел ещё никогда.
Не сговариваясь, все разом перестали упоминать в беседах Хоо. Его будто бы никогда и не было в стенах школы. Нобара закрыла его комнату на ключ, заперев все вещи. Мегуми спрятал принадлежности для каллиграфии у себя. Ученики поддерживали сладкую иллюзию, созданную самим Годжо, не находя иного выхода.
Про Сукуну не вспоминали тоже. Все знали о том, что несколько раз директор Масамичи выгонял секретарей глав кланов, пришедших расспросить Годжо об уничтожении Короля Проклятий. Рвал приходившие письма. Все оберегали Сатору, словно он был бомбой, готовой взорваться от малейшего толчка. Как предотвратить этот взрыв или хотя бы свести к минимуму его последствия, не знал никто.
И вот сейчас Годжо стоит посреди тренировочной площадки, приложив ладонь козырьком ко лбу. Он весел и спокоен. Внешне.
— Ну что, какой урок детишки хотят сегодня? — спрашивает он, улыбаясь ещё шире; вот-вот треснут уголки рта.
— Может быть, история?
Мей Мей, не так давно прибывшая в школу, отрывается от дерева, на которое опиралась спиной. Из-за толстой бледно-голубой косы на её лице виднеется только один глаз. В нём горит какой-то очень странный огонёк.
— Ведь полное уничтожение Сукуны точно войдёт в историю. Стоит рассказать юным магам о том, как победили Двуликого Призрака. И куда делось то проклятие, что повсюду ходило за тобой. Может, нам рано праздновать и эти двое просто…
Женщина не успевает договорить, потому что рука Сатору тисками сжимает её длинную шею. Он не хочет заставить Мей замолчать — Годжо душит, убивает её, разрывая сильными пальцами мышцы и сухожилия.
— И сколько тебе заплатили за этот вопрос? Хватит на то, чтобы купить вторую жизнь? — рычит Сатору.
Все замирают от того, что видят перед собой вместо учителя. Дикого зверя, сорвавшего цепь. Его радужка и зрачки настолько маленькие, что глаза выглядят полностью белыми. Верхняя губа подрагивает от жуткого оскала, сломавшего весёлую улыбку.
— Годжо-сенсей, — примирительно тянет Панда, не рискуя подходить ближе.
Ученики одновременно вспоминают о том, что и Сукуна когда-то был просто очень сильным шаманом.
Мей беспомощно бьёт ногами в воздухе, царапает длинными ногтями пальцы Сатору, которые никак не хотят разжиматься. Её глаза наполняются слезами, наверно, перед собой она видит смерть.
Итадори пытается схватить Годжо за предплечье, но его не пускает расширение территории.
— Годжо-сенсей, остановитесь! — кричит Итадори, стараясь пинками и ударами пробить защитный барьер.
Губы Мей синеют в тон косы, глаза закатываются. Безумие ни на миг не отпускает Сатору, оно вцепилось в него клещом, заразившим кровь от кончиков пальцев ног до самой макушки.