========== Эпилог ==========
— Так… Дети. Ребята. Уважаемые ученики?
Я стою перед тремя лоботрясами и совершенно не могу подобрать слов. Они внимательно смотрят на меня, готовые впитывать новые знания. Могу научить их ругаться матом и пить. Хотя последнее — и то с натяжкой. Какого чёрта я вообще на это согласился?
После моего возвращения — не сразу, где-то через пару недель, когда Сатору перестал везде носить меня на руках и рычать на каждого, кто рисковал приблизиться — директор Масамичи предложил мне стать учителем. Мей Мей покинула школу, вступив в клан Зенин, и решено было, что её место займёт Годжо. Мне остались первогодки.
Ничего сложного, решил я тогда. В два счёта научу малышей самым крутым фокусам, чтобы Сатору локти себе обкусал от зависти. Никогда ещё я так не ошибался.
— В прошлый раз мы остановились на увеличении территории.
— А, да… Вам нужно просто… Ну… Бум! Много магии, всякие та-да-дам, потом вжух и бам-бам в конце. И не забудьте хоба! Чтобы она появилась…
Итадори понимающе кивает. Фушигуро и Кугисаки пялятся на меня, насупив брови. Я развожу руками, черчу на снегу линии, топаю ногами и подпрыгиваю. Останавливаюсь, чтобы отдышаться, и встречаю уже три абсолютно непонимающих взгляда.
— Да просто увеличьте её, и всё! Что тут может быть непонятного! — хватая себя за короткий рыжий хвостик на макушке, срываюсь я.
— Увеличить что?
— Каким образом?
— Территория это как?
Царапаю лицо руками, оттягивая нижние веки. Будто бы я, блять, знаю.
Я не могу понять и того, как вообще оказался здесь. Мой дар имеет свои границы, и я думал, что разорванная нить судьбы — предел. Честно и просто прощался с жизнью, не веря во второй шанс. Я не должен был воскреснуть. Но что-то — сильнее и божественнее меня — срастило порванные волокна. У меня есть догадки, но они лежат за гранью колдовских представлений о мире. Шаманы веками делили своё естество на тело и душу. Я потерял и то и другое. Того атома сознания, что оставался за стеклянным экраном, пусть даже он и нашёл бы место в новом теле, не могло хватить для восстановления памяти, чувств, проклятой энергии — будь все магические теории верны, лучшее, на что я мог рассчитывать: прозябание в оболочке калеки, лишённого разума. Но я жив. Живее, чем прежде, чем когда-либо до этого. Объяснить это можно только одним: так же, как нить Сукуны сплелась с судьбой Юджи, кусочек меня был разделён ещё с кем-то… Какая-то ловкая серебристая змейка свернулась клубком, защищая необходимую для перерождения часть души, которую я добровольно отдал ей на хранение. Поэтому, очнувшись в теле, полностью лишённом воспоминаний, окружённом незнакомыми людьми, толпящимися в больничной палате и с трудом узнающими во мне своего дальнего родственника — «это дядюшка Фушихо?», «я думал, он уехал заграницу», «мне говорили, что он умер пару лет назад», «совсем его не помню» — я не мог найти покоя. По инерции шагал, следуя за облаком света, вверяя ему обязанность путеводной нитью вести к недостающей части меня. Пазл сложился, когда Сатору снял очки. Осколками на меня осыпались драгоценные камни его глаз, вставляя в небо — и душу — отсутствующие кусочки. Я стал собой. Шаманам стоит пристальнее присмотреться к слову «любовь», добавить к своим алтарям скрижали, утверждающие его власть над жизнью и смертью.
После перерождения способности остались при мне. Судя по тому, что теперь без каких-либо усилий меня видят смертные — я стал обычным магом. Ну как сказать… Обычным аномально сильным колдуном, способным потягаться с Сатору Годжо. Я всё так же не могу быть заперт в чьём-либо увеличении территории, ранен любыми техниками и вообще побеждён. Вижу нити судеб, хотя они теперь настроены ко мне гораздо более настороженно. Я ещё не пытался их трогать, но, думаю, оборвать одну из них будет не так просто. Это не особо волнует. У меня больше нет ни малейшего желания лезть в клубок.
Хочу жить обычной жизнью. Ну как сказать… Жизнью учителя первогодок в Токийской магическо-технической школе.
— А как выглядит ваше увеличение территории, Хоо-сенсей?
— Да, покажите!
— На примере нам будет легче.
…Или не хочу.
Эти дети сведут меня с ума.
— У меня нет такой техники, — бурчу я себе под нос.
— Но вы же теперь маг аномального ранга! Нужно просто попробовать! — убеждает меня Юджи. — Вы победили Сукуну и кучу других проклятий. У вас наверняка отпадно крутое увеличение территории.
С ложной скромностью чешу затылок. После моего возвращения все не устают говорить о том, как же я хорош. Просто бальзам на мою восставшую из пепла душу. И капельки кислоты на завистливую душонку Сатору. Он наблюдает за занятием, сидя на пороге. Посмеивается и отпускает язвительные замечания. Но я-то знаю: он бесится из-за того, что теперь не самый классный в этом детском саду.
— Помнишь, что я тебе говорил? — сложив ладони рупором, шепчет мне Сатору.
Ладно, иногда он помогает. Всё-таки любит меня, засранец.
— Самое главное в любой магической технике — это медитация, — нравоучительно произношу я. — Так что быстрее, садитесь и начинайте медитировать. Как только просветление снизойдёт на вас — поговорим.
Первогодки не спешат плюхаться на снег.
— В прошлый раз вы так сказали и вернулись за нами через четыре часа.
Почему этот Фушигуро такой гов… кхм… говорливый? Где его уважение к старшим?
— Пьяненьким, — поддакивает Кугисаки.
Нобара-чан, ты-то куда?
Оглядываюсь на Годжо, тот только разводит руками и улыбается.
— Это одноразовый спасательный круг, — беззвучно проговаривает он, но всё-таки приходит на помощь: — Ладно, прекращайте мучить Хоо. Увеличению территории очень сложно научиться специально. Эта техника проявит себя в критический момент, когда вы больше всего будете в ней нуждаться. С Мегуми это ведь уже случалось.
Фушигуро, скривившись, кивает.
— Но чтобы контролировать её, вам действительно нужна медитация и отличный контроль энергии. Поэтому быстро уселись и закрыли глазки!
Школьники возмущённо перешептываются, но всё-таки устраиваются в кружочек.
— Если вы снова исчезнете, мы пожалуемся директору Масамичи, — цедит Мегуми.
Сатору, конечно, пользуется моментом: подходит ко мне и обнимает сзади. Целует в щёку и трётся носом, не давая морозу укусить меня за влажную от нежностей кожу.
— Зачем ты воспитал таких зануд?
Поворачиваюсь к нему лицом, требовательно заглядывая в глаза. Вместо ответа он накрывает мои губы своими. В клане Годжо, что ли, не учат, что нельзя целоваться на морозе?
Но лучше я потом куплю себе гигиеническую помаду, чем сейчас прерву поцелуй. Мне кажется, я скучаю по Сатору, даже когда он совсем близко. Иногда проскальзывают кровожадные мысли: сожрать его, приковать к себе наручниками, прирастить его руку к своей проклятой техникой. Но я гоню их прочь, потому что теперь точно уверен — ничего не сможет нас разлучить.
— Мы вообще-то всё слышим, — издевательски тянет Нобара.
— Значит, плохо медитируете! Ну-ка быстро погрузились в своё сознание, — прикрикиваю я на первогодок.
— Какой строгий учитель, — мурлычет Годжо мне прямо в рот. — Можно на индивидуальное занятие?
Фушигуро, не выдержав, сдавленно кричит и прижимает ладони к ушам. Надо же, какие мы нежные. Посмотрю я на него буквально через год, когда в подростковом теле взыграют гормоны. Думаю, к этому времени стоит расселить их с Юджи по разным комнатам. Ну или ввести комендантский час — у меня не хватит решимости выдернуть из чьей-то постели ночного гостя. А школа в Токио не переживёт ещё одну безумную парочку.
— Может, лучше позовёшь меня на свидание? — заигрываю я с Сатору.
— Мороженое в кафе у парка Аракава?