Тиффани была на седьмом небе от счастья в роли свадебного координатора с неограниченным бюджетом и женихом, который хотел всего самого лучшего. Она была ужасающей в своей детализации и расписании, поэтому я пряталась в нашей спальне.
Я отослала свою половину свадебной компании и маму вниз поприветствовать Мэри Луизу и Аллена, которые только что приехали, а сама улучила минутку, чтобы попаниковать в одиночестве.
Я была одета, накрашена, обута, готова к выходу. И тут меня охватила паника.
Мне действовало на нервы то, что я не видела Люсьена с репетиции приёма, к счастью, прошедшей безо всяких драм.
Я расхаживала в самом романтичном, идеальном свадебном платье в истории свадебных платьев и думала о том, как далеко мы продвинулись за последние несколько месяцев.
Люсьен стремился воплотить в жизнь все мои мечты, начиная с ремонта нашей ванной комнаты и установки не одной, а двух дождевых насадок для душа и целого взвода мини-насадок, и заканчивая пополнением библиотеки в рекордно короткие сроки и с новыми прибамбасами, от которых весь город всё ещё офигевал.
Я нервно разглаживала рукой атласную юбку пышного платья, пока бродила по нашей комнате.
Как бы я ни была счастлива по этому конкретному поводу, я всё равно чувствовала пустоту из-за отсутствия моего отца. Зная, с какой гордостью он повёл бы меня к алтарю, как бы ему понравилось расспрашивать Курта, нынешнего жениха Мэйв, об его программе на год, как бы он танцевал с мамой, пока у них не заболели ноги, моё сердце всё равно было немного разбито.
— Чёрт. Только не плачь сейчас и не испорти макияж, — предупредила я себя.
Тиффани убьёт меня, если визажисту придётся вернуться.
Я помахала руками перед глазами как веером и подумала о негрустных вещах. Например, о том, что Уили Огден попал в тюрьму, и у него больше никогда не будет возможности причинить боль тому, кого я люблю. Люсьен два дня в неделю работал из дома, а в остальные дни ездил на работу — часто на вертолёте. И о том, как весь город собрался на торжественное открытие библиотеки.
Дерьмо. Я снова чуть не прослезилась. Я пожалела, что здесь нет Люсьена. Он всегда знал, как меня успокоить... или вывести из себя, в зависимости от ситуации.
Я подумала, не написать ли ему смс, но потом вспомнила, что мой телефон у Наоми, чтобы она могла запечатлеть этот знаменательный день вместо меня.
Стук в окно заставил меня вздрогнуть. Я развернулась в пышном одеянии из тафты и атласа и увидела Люсьена Чёртова Роллинса, сидящего на корточках на крыше крыльца в смокинге.
Я подбежала к окну, когда он открыл его.
— Я думала, что видеть невесту до свадьбы — плохая примета, — сказала я, чуть ли не втаскивая его в окно.
Он стоял, уставившись на меня, затем медленно покачал головой.
— Я не верю в невезение. Больше нет, — его улыбка просто сокрушала.
— Что ты об этом думаешь? — спросила я, кружась перед ним.
— Я думаю, ты самая красивая невеста, которую я когда-либо видел, а я самый счастливый мужчина на земле.
Я решила, что это из-за корсета, подчеркивающего грудь.
Я перестала вертеться и упала в его объятия.
— Хороший ответ.
— Ты по-прежнему во всем уверена? — спросил он, приподнимая мой подбородок, чтобы заглянуть мне в глаза.
— В браке с тобой?
— В браке со мной. В двух неделях на Фиджи. В патронате. Во всём этом.
Когда мы вернёмся из нашего невероятно насыщенного сексом свадебного путешествия, мы начнём процесс подачи заявления на то, чтобы стать патронатными родителями. Традиционные попытки завести ребёнка всё ещё продолжались и были очень, очень приятными, но никто из нас не хотел откладывать создание своей семьи.
(Под патронатом здесь имеется в виду, что Слоан и Люсьен будут временными приёмными родителями без усыновления. Патронат над ребёнком — это временный уход, воспитание и реабилитация ребёнка в семье патронатного воспитателя на период преодоления ребёнком, его родителями или другими законными представителями сложных жизненных обстоятельств, — прим.)
— Непременно, — пообещала я. На этот раз слезы наворачивались опасно быстро. — Спасибо тебе за то, что воплотил все мои мечты в реальность, здоровяк.
Люсьен провёл большим пальцем у меня под глазом, ловя скатившуюся слезинку.
— Это всё, что я когда-либо хотел сделать, — искренне сказал он.
— Нет! Нет! Прекрати сейчас же, — приказала я, высвобождаясь из его объятий. — Больше никакой милоты, иначе я расплачусь и испорчу себе весь макияж, а Тиффани пугает меня до чёртиков. Она может отменить свадьбу.
— Скажи мне, что тебе нужно, — произнёс он, и его губы изогнулись в слабой улыбке.
— Мне нужна одна из твоих оскорбительно ободряющих речей. Не сдерживайся, — настаивала я, жестом приглашая его продолжать.
Его улыбка была порочной.
— Возьми себя в руки, Слоан. Ты хочешь выглядеть как Элис Купер на наших свадебных фотографиях, которые будут опубликованы во всех изданиях по всей стране? Я думал, ты сильнее этого.
— Хорошо. Это хорошо. Продолжай в том же духе.
— Если я увижу хоть одну слезинку на твоём прекрасном чертовом личике до того, как ты пойдёшь ко мне к алтарю, я скажу Тиффани, что мы хотим, чтобы она планировала каждую вечеринку в честь годовщины до конца наших дней.
Я ахнула.
— Злюка!
— Не будь грёбаным ребёнком.
— Я? Тебе лучше держать себя в руках, потому что именно ты мечтал об этом с тех пор, как впервые забрался на то чёртово вишнёвое дерево, — парировала я.
— Ты будешь рада узнать, что «это чёртово вишнёвое дерево» снова способно выдержать нагрузку. Древесные хирурги проделали отличную работу.
— Хорошо. Продолжай отвлекать меня, — сказала я.
— У меня есть кое-что для тебя.
— Чёрт возьми, Люцифер!
— Смирись с этим и прими это, — сказал Люсьен, протягивая толстый конверт для богатых людей.
— Где ты вообще покупаешь такие канцелярские принадлежности? В Богачемарте? — спросила я, размахивая полотняным конвертом у него перед носом.
— Не говори глупостей. Мы делаем покупки в «Мы Богачи».
Закатив глаза, я открыла конверт и вытащила бумаги.
— Здесь слишком много юридической терминологии. Ты только что подарил мне брачный контракт? Я же сказала тебе, что подпишу его.
Закатив глаза, Люсьен пролистал страницы и постучал пальцем по одной из них.
— Это не брачный контракт, Пикси. Это пожертвование и документы, которые официально создают Фонд Саймона Уолтона.
— Ну блин, здоровяк, — мой взгляд сразу же упал на цифры.— Это номер телефона? Или это невероятно щедрый дар?
— Ты проделала хорошую работу. Это позволит продолжить данную работу. Возможно, с несколькими штатными сотрудниками.
Я ошеломлённо посмотрела на него.
— Например, Мэри Луиза?
— Кто лучше справится с этим изо дня в день? И я подумал, что Аллену, возможно, будет интересно официально присоединиться к борьбе теперь, когда он допущен к юридической практике. Я также подумал, что моя мать могла бы стать хорошим дополнением, хотя решение за тобой.
Вскоре после их ссоры Кайла начала посещать психотерапевта. Они с Люсьеном быстро помирились, и Кайла, наконец, начала серьёзно относиться к своей независимости. В процессе этого они с моей матерью сумели подружиться.
Я уставилась на страницу, и слова и цифры поплыли у меня перед глазами.
— Ты снова собираешься плакать, да?
— Нет, не собираюсь, засранец. Боже, почему тебе обязательно дарить такие продуманные подарки? Ты такой придурок, — всхлипнула я.
— Смирись, или я буду вынужден натравить на тебя Тиффани.
Смаргивая слёзы, я пересекла комнату, подошла к прикроватной тумбочке и нашла свёрток, который спрятала в ящике.
— Это тебе, — сказала я, протягивая ему сверток.
Пока Люсьен осторожно разворачивал упаковку, я снова принялась обмахивать глаза.
— Что это? — спросил он, переворачивая рамку.
Он застыл как статуя, выглядя так, словно был вырезан из мрамора безумно влюблённым скульптором.
Это была летняя фотография, на которой я, Мэйв, мама и Хлоя запечатлены на переднем крыльце. Люсьен улыбался в центре, обнимая нас и словно защищая. Под фотографией была вставлена полоска бумаги. Последнее сообщение, которое прислал ему мой отец.