Михалыч взгрустнул. Кого искать теперь – кошку, что ли? С ней разбираться? Или вместе по лещам тосковать? Он достал старомодную пачку в целлофане и снова прикурил.
– Мужчины! – от резкого голоса все трое повернулись. Перед ними стояла соседка со второго этажа, милая Леночка. Только именно сейчас она была немного взъерошенна и весьма сердита.
– Особенно вы, Петр Михалыч! Сил уже нет, спать мне не даете!
– Я? – искренне удивился сосед. – У меня и машины-то нет.
– Причем тут машина? – кипятилась Лена. В коляске заворочался маленький сын, и она перешла на гневный шепот, что выглядело немного комично. – Курите, как паровоз на балконе своем, я окно на ночь открыть не могу. А он у меня, между прочим, и так плохо спит, а в духоте еще сильнее плачет!
Комок в коляске зашелся по-настоящему отчаянным ревом, поддерживая мать. Та, не став слушать ответа, торопливо пошла к подъезду. Михалыч пожал плечами. Подумаешь, какие. Дым им мешает. В своей квартире имеет право!
Жара набирала обороты. К дому потянулись дневные обитатели – бабушки, школьники, молодые мамы. Панельные стены девятиэтажки едва ли спасали от духоты, но все же в них было куда лучше, чем под палящим солнцем.
Михалыч стоял на крыльце и ждал, сам не зная чего. Мимо проходила, ворча, радистка Галя. Прозвище старушка получила с легкой руки дворовых пацанов, смеющихся над ее манерой говорить по телефону.
– Так орет, будто собеседник в окопе сидит, – весело подметил один. – Радистка баба Галя!
– Галь! У тебя кошка есть? – тоскливо спросил он.
– Какая кошка! Самой жрать нечего. Вон Верка с первого двоих завела, живут же люди, скажи?
Михалыч оживился – баба Вера жила как раз под Леной на первом этаже. Он наспех попрощался с одной соседкой и отправился в гости к другой.
– Ой, Петя, и я совсем не сплю, милый! – наливая чай гостю, сетовала та. – Все соседи! Этот Ленин малыш так плачет всю ночь, аж заходится. Я вскакиваю сразу, дочку маленькую во сне вижу, будто к ней бегу. А эти – машет рукой на вальяжно развалившихся на полу котов – в ногах у меня спать привыкли, бездельники. Болят ведь суставы, а они так лечат, говорят. Ну, я встаю, и они следом. Открываю уж им балкон, раз проснулись, они на улицу – шмыг.
– Коты твои по машинам пляшут, сигнализация орет, и я не сплю! – рассердился Михалыч.
– А я что? – развела руками старушка. – К Лене сходи, пусть не будят меня ночами, и я спать буду, и коты. Там глядишь, и тебе спокойнее будет.
– Да видел я Лену, – проворчал сосед.
– И что ребенку спать мешает? – всплеснула руками соседка. – Наши всегда ночами спали, хоть шум, хоть гром, хоть в поле…
Сгущается вечер. Михалыч скрепя сердце прислушивается: не плачет ли снизу мальчик. Когда его сын был маленьким, жили они, шесть человек, в одной маленькой комнате в коммуналке. И никто не жаловался на плач, только жена вставала. Теперь вот он слушает чужого – тишина. По привычке достает сигареты, задумчиво вертит пачку в руках, смотрит на балкон. Идет на кухню к окну, открывает и закрывает снова. Сердито взмахивает рукой и выходит курить в подъезд.
Ночь приносит долгожданную прохладу. Спит рядом с матерью малыш, и она осторожно встает, открывая настежь окно, впуская воздух в дом. Свернувшись клубками, спят коты в ногах у бабы Веры. Под окном беззвучно мигают лампочки сигнализации на машинах. Задремал за рыболовной передачей дед. Он просыпается от резкого звука телевизора, хочет закурить, но надо идти в коридор, а это значит – одеваться, на что совершенно нет сил.
– Ох уж эти соседи, – привычно ворчит он, переворачивается на другой бок и крепко спит до утра.
Маленькая женщина
Если закрыть в одном пространстве двух людей, становится ясно, что между ними происходит. Невозможно держать на лице маску долго, отделившись от мишуры и декораций внешнего мира. Так часто бывает в кино: герои, которых развернула друг от друга случайность, заперты в комнате сговором или случаем. И вот сквозь горы обид проступает что-то настоящее. Мир восстановлен, чувства открыты.
Но двое мужчин в машине никогда не были друзьями. С ними все наоборот. Оба упрямы и своенравны. Да и разве могут прийти к согласию собственники от природы, которым приходится делить что-то между собой? Нет. Заточи их хоть на века в каменном замке на высокой горе.
Впереди сотни километров и почти семь часов в пути по прямой федеральной трассе. Вместе. Никого, кроме них и напряжения, повисшего в воздухе. Надо ехать, и ехать вдвоем, такой странный маршрут приготовил им вчерашний звонок.