Долархайд стоял позади, опустив руки и внимательно смотря на Грэма тёмными глазами.
— Какого чёрта? — нахмурился Уилл, опуская взгляд на правую ладонь баллистика. Увидел шприц для инъекции.
— Старый добрый «Калипсол»*. Минут через двадцать… — Фрэнсис не закончил, потому что пришлось подхватывать Уилла под руки.
Быстро осмотрев парковку, он подволок отяжелевшего Грэма к откидному борту кузова, закреплённому заранее только на один замок, чтобы тот можно было быстрее откинуть. Собрался, втолкнул в кузов, укрыл сверху брезентом, закрыл оба замка. Поднял смартфон Грэма с асфальта парковки, убрал в свой карман. У него и в самом деле было не более двадцати минут. Но Фрэнсис успевал.
Комментарий к 11
*Или же «Кетамин», «Кеталар», вызывает так называемую диссоциативную анестезию — состояние, при котором одни участки головного мозга возбуждаются, а другие — угнетаются. Обеспечивает состояние наркотического сна и психомоторного возбуждения. Иными словами, Уилл Грэм потерял сознание уже через пятнадцать секунд. Занятный препарат, если что
========== 12 ==========
Ганнибал не спеша подошёл к работающей Дю Морье. Та коротко вскинула взгляд и снова вернулась к реконструкции.
— Здравствуй, Беделия.
— Здравствуй, Ганнибал.
— Полагаю, ты хотела спросить меня о сроках.
— Не только я. Своей нерасторопностью ты заставляешь нервничать всю гильдию. И это я ещё утрирую.
Лектер медленно и неслышно глубоко вздохнул.
— То, что ты не давал им информации о сроках выполнения обещания и водил за нос — целиком опирается на лояльность к тебе магистра Хопкинса. Который чертовски стар. Но теперь он и сам спешит.
Лектер молчал.
Мейстер многоликая убедилась, что тот наблюдает за нею ледяными глазами. Отвлеклась, опуская золотые перчатки. Реставрация остановилась на переносице, обсыпанной веснушками.
— Мне бы хотелось тебя услышать, Ганнибал.
Лектер облизал губы, наступая на горло досаде и бешенству. Потому что он не хуже Беделии Дю Морье понимал, что вот теперь его поджимают вилами к стене.
— И ты тоже спешишь. Ты в особенности.
Беделия повела глазами.
— Позволь заметить, я тут кое-что увидела. Слышала, конечно, но стоило убедиться воочию, — Беделия улыбалась, словно апрельское солнце. — Ты, блядь, едва себя контролируешь рядом с Грэмом. Скажи же мне, что это значит для тебя?
— Рычаг давления.
Мейстер счастливо вздохнула и погладила веснушчатый лоб мёртвого лица.
— Не дашь гильдии ребёнка-обещание* — Грэм умрёт гораздо раньше классического дедлайна. В последний, я тебе клянусь, раз. Никакого следующего шанса и ещё одной встречи.
Лектер смотрел. Беделия почти что визуально набиралась ядерным сиянием злости и нетерпения, но удерживалась на грани.
— Или прими место магистра Хопкинса. Просто займи своё место. Ты всегда знал, что должен там оказаться.
— Это не входит в мои планы.
— Хочешь жить в своё удовольствие?
— Именно.
— В таком случае ребёнок-обещание. Он займёт твоё место вслед за магистром Хопкинсом. И я хочу знать, когда ты приступишь.
— Мне нужна ещё пара дней, — медленно ответил Лектер, темно и задумчиво оглядывая Беделию.
— Не затягивай. Я как раз в настроении для этого, — Дю Морье плавно вернулась в благодушное расположение и, следом, к реставрации. — До скорой встречи, Ганнибал.
— Прощай, Беделия.
Лектер развернулся, на ходу вынул телефон и набрал сообщение Грэму с предложением ужина. Перед глазами у него разворачивалась невероятно привлекательная картина: мейстер Дю Морье с оторванной головой. Портило впечатление другое: рядом могла оказаться голова Грэма.
***
Фрэнсис потерял восемь минут, преодолевая пробку на пересечении 46-й и Гурон-стрит, поэтому превысил скорость, спеша добраться вовремя.
Дом Долархайда порядка ста пятидесяти лет тому являл собою архитектурное новшество в двадцать этажей. И Фрэнсис жил на самом верхнем, занимая обширную студию.
Остановившись на парковке, он выбрался из кабины с новой дозой «Калипсола», потому что знал, что Грэм вот-вот придёт в себя. Чуть сместив брезент, отметил едва слышное, угнетённое дыхание. Поскольку пришлось вводить препарат быстро, побочный эффект дал о себе знать. Но веки Уилла уже приходили в движение.
Фрэнсис вколол половину от первоначального объёма в наружную ярёмную вену, дублируя прокол от предыдущей инъекции, убрал шприц себе в карман. Сволок Уилла вниз. Снял с него очки и положил в нагрудный карман куртки. Придерживая вкруг, левую руку перекинул себе через шею, будто вёл набравшегося приятеля.
В лифте, ввалившись, нажал одновременно «закрыть двери» и «20», не желая, чтобы лифт делал остановки на этажах. Между 11-м и 12-м смартфон Грэма начал звонить. Фрэнсис увлечённо закивал в такт «Hot» от Reckless love**. На «выпивке в руках» звонок слетел в голосовую почту.
Долархайд выбрался из лифта. Удерживая Грэма правой, левой открыл дверь. Доволок Уилла до дивана, опустил на подушки, рухнул рядом, чтобы отдышаться. Пока приходил в норму, разглядывал Грэма. Потянулся через него и запустил руку в волосы.
«Отличная идея», — одобрил сам себя.
Мейстер Дю Морье заплатила ему две тысячи талеров задатка. И обещала ещё десять, если он продержит Грэма несколько дней, пока она не сообщит, что достаточно.
«Господь всеблагий, какие мягкие», — подумал Долархайд, продолжая пропускать кольца тёмных волос сквозь пальцы. И поскольку особых рекомендаций по удержанию Грэма не было, то сдерживающего фактора тоже. Фрэнсис опустился на колени. Развернул его, стащил перед собою. Охватив Уилла руками, выдернул ремень из пряжки. Джинсы и бельё просто сдёрнул по бёдрам вниз. Огладил по пояснице, разглаживая звёздчатую многолучевую татуировку. Вздохнул. Свой ремень расстегнул нарочито сдержанно. Так же брюки.
Когда Фрэнсиса Долархайда страшным броском отшвырнуло о стену, сшибая штукатурку и графические репродукции Энди Уорхола***, он даже не успел закричать. Руки и ноги его сломались одновременно, выкрутившись в суставах. Рёбра застонали, грудинная кость раскрошилась. Крошево осело крупными осколками в лёгкие, начиняя их, словно битым стеклом. Тазовые кости взорвались, пронзив мышцы и кожу. Как ломались кости черепа, он уже не чувствовал, потому что шейные позвонки были вырваны чуть раньше.
***
Грэм открыл глаза, медленно осознавая себя в пространстве. Информации от осознания было мало и сразу чересчур. К мало относились: высокие тёмные потолки, лежать на полу, «где?» и «что за блядство?» К чересчур: «старый добрый «Калипсол», Долархайд и спущенные до колен джинсы и бельё.
Грэм резко, как надеялся, сел, быстро оглядываясь. Руки дрожали. Ощущал он себя словно под анальгетиками. Сказывался постнаркозный период. «Ничего хорошего», — подумал Грэм. Потому что ощущения не давали адекватной оценки собственного тела. Потом увидел Долархайда. Вывернутого и изломанного, словно марионеточная кукла с оборванными стропами. Спущенные штаны Фрэнсиса только усугубили смятение.
Уилл услышал рингтон своего телефона, поднялся, натягивая штаны, и пошёл на звук. Телефон звонил в куртке Долархайда. Уилл вынул его, не отводя глаз от тела Фрэнсиса.
— Да, — поднял трубку.
— Уилл, ты не отвечал мне.
— Ганнибал, кое-что произошло, — Уилл обходил Фрэнсиса кругом.
— Что именно? И где ты?
— Я не знаю, где именно… Возможно, что у Фрэнсиса Долархайда. Потому что он лежит передо мною. Он поломался.
— Как интересно, — сказал Ганнибал. — Пожалуйста, никуда не уходи. Я буду как можно скорее.
— Хорошо.
— Уилл.