— А вы и в самом деле умираете, мистер Баддиш, — сказал Ганнибал. — Будь иначе, вы бы не увидели моего…
— …демона.
— Да.
— Кто вы? — спросил Баддиш, не в силах отвести глаз от ожидающего знака Демона-Гончей.
— Меня зовут Ганнибал Лектер.
— Мне это ни о чём не говорит.
— Всё в порядке, — Ганнибал медленно прошёл к окну, взглянул на заброшенный сад. — Я хочу предложить вам сделку.
— Вряд ли осталось в этом мире хоть что-то, что меня прельстит, — съязвил Баддиш.
— Я вас удивлю. Полагаю, кое-что вы всё же хотите получить. Как насчёт вашей души?
— Что?
— Я заберу её, как только вздёрну вас в амбаре. И никакого долгожданного вами рая.
Элиот покачнулся, оседая на кровать.
Гончая подобрался почти что к его коленям.
— Хотите в рай? — подтолкнул Ганнибал.
— Да, — прошептал Элиот.
— Завтра вас найдёт Уилл Грэм. Вы его узнаете, как узнавали всех тех, кого обращали в ангелов.
— Он будет пылать?
— Ещё как, — мечтательно улыбнулся Ганнибал. — Демон-Гончая выпустит вашу душу лишь в том случае, если вы кое-что скажете Грэму.
Лектер подошёл к Баддишу, склонился к его уху и произнёс нужные слова.
— Я скажу.
— Благодарю, — сказал Лектер, прислоняя сияющую ладонь к груди Баддиша и останавливая его сердце. В амбаре он выпотрошил ему крылья, вздёрнул за перекинутые поверх несущей балки проволочные канаты вверх, предварительно стянув для равновесия ноги в лодыжках.
Демон-Гончая скрылся в отдалённом углу амбара, стискивая в зубах душу Элиота Баддиша.
Ганнибал успел вернуться домой до рассвета. В кровать ложиться не стал. Когда Уилл спустился вниз, идя на запах выпечки, Лектер улыбнулся ему и спросил:
— Хочешь черничный маффин, душа моя?
***
Элиот Баддиш, раскинувшись, свисал с амбарной балки, оторвавшись от земли, но так и не взлетев. Не бог и не человек. А Уилл Грэм и Джек Кроуфорд, запрокинувшись головами, рассматривали его. Джек с философичным недовольным выражением лица. Уилл нехотя, потому что Баддиш сделал ему знак, что сейчас спустится, имея сообщить кое-что для Уилла.
Грэм чуть скосил глаза на Кроуфорда, на всякий случай проверяя, не было ли и Джеку дано такого же обещания, но Кроуфорд откровенно скучал. Тёплый воздух, согретый его дыханием, клубился у губ.
Было холодно.
— Я тебе не отец, — сказал Джек, продолжая разговор, в который втягивал Уилла по дороге к старому ранчо Баддишей.
— Не скажу, что это меня не радует. Мне хватило своего.
— Доктор Лектер сильно на тебя влияет. Я всегда был против этого.
Грэм досадливо крутанул головой.
— Мне тридцать четыре. Я как-нибудь решу вопрос с нежелательным влиянием.
— Я очень сомневаюсь, Уилл. Лектер не даёт тебе видеть происходящее в истинном свете.
— Истинное положение каких вещей тебе хотелось бы прояснить?
— Пойми меня правильно, Уилл. Но раз ты ложишься в постель к тёмному мейстеру, нам всем можно обернуть это на руку.
— Джек, ты забываешься, — холодно обронил Уилл.
— Просто рассказывай мне о том, как Лектер проводит время.
— Обычно он не слезает с меня, — наглостью на наглость отзеркалил Грэм.
— Уилл…
— Это единственное, что ты от меня услышишь про Лектера.
Джек, заведя глаза, развернулся и вышагнул из амбара в стылый день.
Элиот Баддиш не преминул этим воспользоваться и тотчас оказался перед Грэмом, бледный, со свисающими лоскутьями кожи вдоль спины. И с коротким ножом в руках. Уилл, было, взялся за оружие, но Баддиш опустился на колени.
— Я вижу твою сущность, — сказал он.
— Что ты видишь?
— Внутри тебя… Я могу вытащить это наружу. Я могу даровать тебе истинное чудо перерождения, — пообещал Баддиш. — Тебе нужно… проснуться.
Грэм моргнул. Элиот Баддиш, раскинувшись, свисал с амбарной балки.
Уилл здорово испугался. Не того, что с ним только что говорила душа с того света. Он испугался того, что видел в нём Баддиш. Потому что видеть тот мог только одно — порочную и испорченную сущность.
«Ты станешь настоящим», — сказал Дон Хуан.
«Таким же, как я, Уилл», — сказал Лектер.
«Когда мы настоящие, мистер Грэм, мы счастливы», — сказали вшторенные по жизни Озборн и Хадсон.
Перспектива открыть истинную индивидуальность пугала. Потому что все намёки и подталкивания Грэма к пробуждению указывали на другого Уилла Грэма. Уилл не мог никак лучше определить свои сомнения, нежели сравнить робкое желание проснуться с радикальной переменой привычного места жизни. От него требовалось оставить всё, побросав к чертям и, в чём есть, уехать в другой город. И уже там наладить чрезвычайно увлекательную жизнь. Если верить Лектеру, Хуану Матусу со всей его нечистой на руку шайкой, Демонам и душам, возвращающимся с того света.
Комментарий к 20
*Термин, применяемый в фехтовании, дословно «касание»
**Синтетический глюкокортикостероид, применяется как противорвотное при лечении злокачественных опухолей
***Группа противоопухолевых препаратов, нарушающих процессы роста, развития и деления злокачественных клеток. Хотя точно так же действует и на все остальные клетки
========== 21 ==========
— Поедем на Гавайи, Уилл, — говорит Ганнибал, остановившись рядом со стопкой пластиковых тарелок в руках.
— Сегодня мы не можем. Бэлла так готовилась к празднованию Дня Независимости всей бригадой, что просто пристрелит любого, кто рискнёт покинуть эту гулянку, — Грэм с серьёзным видом разворачивается к Лектеру от гриля, где жарит стейки и сосиски. Он взялся за это дело потому, что только в таком случае миссис Кроуфорд не смогла вовлечь его в прочие радостные мероприятия, знаменующие собой удачно организованный праздник по случаю 4 Июля. Потому что нельзя отвлекать того, кто жарит мясо.
Ганнибал принимает огонь на себя, выразив поистине похвальную активность и очевидно не тяготясь тем, что сегодня не он учредитель и шеф-повар вечера. Он ходит со стопкой тарелок по новому саду Бэллы Кроуфорд, изображая занятость. Или с упаковкой салфеток. Не важно. Но становится видно, что он занят. Потому что Бэлла считает, что обычно люди просто спят и видят, как бы поучаствовать в организации торжества. Бэлла Кроуфорд в роли организатора феерична и утомительна.
— Я не о сегодня, — говорит Ганнибал. — Я о том, как мы отметим свою пятую годовщину.
— Гавайи? Танцевать на пляжах? Секс под пальмой? — Уилл переворачивает мясо и отходит в сторону от гриля.
— Да, танцевать и секс под пальмой, — согласно кивает Лектер.
Уилл смотрит на него секунды три. Потом вскидывает голову.
— Знаешь, я не могу определиться, что именно чувствую, представляя тебя полуголого на пляже в оранжевых шортах, с косяком и танцующего под регги.
— А если постараешься? — говорит Ганнибал.
Уилл отмалчивается.
— Пожалуй, мне нужно пройтись, — немного обождав, снова говорит Лектер. — Бэлла смотрит сюда. Она может раскрыть меня.
— Ann, она сидит на антидепрессантах, клянусь тебе. Нормальной женщине, употребляющей только кофе, никогда не удаётся бывать в стольких местах сразу и делать столько дел. И так шуметь.
— Уилл, она беременна, — говорит Ганнибал.
— Всё равно, что-то здесь нечисто, — настаивает Уилл.
— Она просто счастлива и беременна, — Ганнибал уходит.
Зато появляется благодушный, излишне наблюдательный Чилтон в майке от Лакоста и с пивом.
— Как дела с сосисками, Грэм? — интересуется он.
Уилл чуть двигает бровями, скорее сам для себя, отмечая глупый, пошлый, но всегда работающий каламбур с сосисками.